— Я надеюсь,— подтрунивал он, — что ты теперь и меня полюбишь, как его
Потом мы встретились в Атлантик-Сити. Хулио снова попытался поцеловать меня. Но на этот раз я плотно сжала губы.

— Ла Тойя,— обиженно сказал он,— ты целуешься, как восьмидесятилетняя старушка.
Он обнял меня и гладил там, где, наверное, было бы приятно другим, но не мне. Таков Хулио! Слава богу, дело мирно сошло на нет.

Тем временем Майкл-суперзвезда притягивал к себе все больше женщин, которых волновали его слава и деньги. Уже давно я вынашивала в душе опасение, что женщины любят не человека Майкла Джексона, а его имидж суперзвезды. Мой брат разделяет эту очень нелегкую участь со всеми знаменитостями, но так как у него слишком мало опыта в общении с противоположным полом, то ему еще труднее, чем другим. В шутку я предлагала ему жениться на женщине, которая так же знаменита, как и он, или на той, которая о нем ничего не слыхала. А к этому времени Майкл находился в зените своей славы, медиумы даже утверждали, что он якобы пришелец с другой планеты. И все это имело последствия, которые выходили за рамки возможного. Количество фанатов у наших ворот в Хейвенхерсте было день ото дня все больше. Некоторые стояли там годами. Мы, Джексоны, видели, в прямом смысле, как взрослеют на наших глазах дети-фанаты. Я вспоминаю одного мальчишку, которому мать разрешила стоять у наших ворот только при условии, что у него будут одни пятерки в табеле. Что она тут же и получила. Я вспоминаю, как девочки срывали с себя платья, бежали нагишом, надеясь привлечь внимание Майкла. По крайней мере, это могло немного развлечь наших охранников. Мы, Джексоны, любили наших поклонников. Но не все любители поглазеть и коллекционеры безобидны. У некоторых из них лабильная психика и весьма своеобразные представления об их отношениях с семьей Джексонов, особенно с Майклом. Конечно же, иногда перед охраной появлялась неизвестная женщина, которая заявляла:

— Иисус прислал меня к Майклу. Я принадлежу ему.
Когда она начинала угрожать нам за то, что мы не дали ей повидаться с братом, полиция арестовывала ее и держала в камере. На следующий день она снова стояла у наших ворот и клянчила, плакала, угрожала. Во время своих регулярных вечерних обходов охрана находила другую женщину, спящую на кушетке в нашей частной студии записи. По всей видимости, она провела в студии несколько дней незамеченной и питалась шоколадом из расположенного по соседству нашего «магазина лакомств». Полиция задержала ее, но на следующий день — вы уже, наверное, догадались — она снова стояла у ворот.

Немного позже мы с Майклом смотрели видеокассеты. Мы сидели в его комнате с балконом. Вдруг мы услышали странный шум. Он шел с балкона. Оттуда на нас кто-то глазел — это была снова та женщина. Она собиралась проникнуть к нам в комнату, но мы оба закричали, вскочили и побежали к выходу в таком темпе, что столкнулись в дверях. Все это было, как в фильме-комиксе. С трудом мы протиснулись и побежали через коридор в мою комнату, где мы заперли дверь и позвали охрану. На следующее утро вся семья проснулась от страшного шума. С изумлением мы увидели, как хрупкая молодая женщина балансировала на краю бассейна и, крича во всю глотку, опрокидывала одну мраморную статую за другой. Чтобы установить их, нужны были четверо крепких мужчин. Когда она покончила со статуями, она принялась за газовые вентили, регулирующие подогрев в бассейне. Потом в ход пошли газовые лампы.

— Я всех вас прикончу!— истерически кричала она.— Никто от меня не уйдет!

Отцу удалось успокоить женщину, пока мы ждали охрану. Они привели ее в дом, и Джозеф попытался выяснить:

— Как вас зовут? Как вы сюда попали? Почему вы это сделали?

Примирительно взглянув на Джозефа, мать, Майкла, Дженнет, Рэнди и меня, она ответила:

— Меня зовут Пасси. Я вам еще покажу! Всем вам, Джексонам, без исключения. И я ненавижу вас, потому что вы находитесь рядом с Майклом.

— О чем вы вообще говорите?

— Я ненавижу вас! Я позабочусь о том, чтоб вы поскорее умерли. Бог покарает всех вас!

С меня было довольно, и я вышла из комнаты. Впоследствии мы усилили охрану, но все-таки не чувствовали себя в безопасности. Самое неприятное в этом было то, что мы стали подозрительными в отношении всех, как бы милы в общении они ни были. Один из случаев, который напугал меня, я пережила из-за молодого человека, оклеивающего обои в моей комнате. Он был любезен и вежлив. И пока он работал, мы немного поговорили. Я не нашла ничего странного в том, что он оклеивал сравнительно небольшой участок целый день. Вероятно, он специалист высокого класса, думала я. Мне не показалось необычным, что он попросил разрешения прийти на следующий день, чтобы проверить свою работу. И на следующий день мы очень мило побеседовали, и он попросил дать ему фотографию с автографом и рекомендательное письмо, что я охотно сделала. А потом я узнала, что он слонялся у наших ворот и надоедал нашим охранникам своими рассказами о любви ко мне. Если они не пустят его ко мне, он меня убьет.

— Я знаю, где ее комната,— заявил он с угрозой в голосе. — Я найду, как туда попасть.

И хотя наша охрана заботилась о том, чтобы не всякая угроза доходила до нашего сведения, этот случай они нашли настолько серьезным, что проинформировали меня. У меня мурашки побежали по спине: я была с ним в комнате одна. Он же выглядел абсолютно нормальным! Но на этом история не закончилась. Когда я после обеда выезжала на своей машине, я заметила, что за мной следует красный автомобиль. За рулем сидел тот самый мужчина; он грозил мне кулаками и кричал, красный от гнева:

— Я тебя убью. За то, что ты меня не любишь. Ты даже не обращаешь на меня внимания. Но я не позволю так со мной обращаться. Я ведь влюбился в тебя до смерти!

Я так дрожала, что с трудом могла вести машину. Пришлось повернуть обратно, в Хейвенхерст.

Позже я узнала, что он проник в дом с целью убить меня, так как я «принадлежала ему». Это было выше моих сил.

С Майклом было не лучше. Хотя он и ценил своих телохранителей, иногда ворчал на них:

— Перестаньте все время топать за мной, держитесь от меня подальше.

Однажды настал момент, когда он больше не мог этого терпеть.

— Хватит!— заявил он. — С сегодняшнего дня я буду обходиться без телохранителей. Мне все равно, убьют меня или нет. Мне нужна неделя без телохранителей.

— Майкл,— растерянно обратилась я к нему. — Ты не сможешь этого сделать.

— О, еще как смогу. Подожди только! И он выехал за ворота, даже не заметив, что шеф нашей охраны Билл Брэй следует за ним. Впрочем, Майкл не очень хороший водитель: он не смотрит в зеркало заднего вида, круто срезает на поворотах, не держит ряда, так что его неделя «без охраны» была не чем иным, как иллюзией независимости. Однажды его машина сломалась в нескольких километрах от дома. И так как он не мог ничего наладить, он оставил ее прямо на улице и побежал звонить из автомата, чтобы позвать на помощь охрану. В другой раз несколько автомашин, битком набитых его фанатами, перегородили ему дорогу, заставив остановиться. Фанаты высыпали из машин, окружили своего кумира и радостно закричали:

— Привет! Мы только хотели поймать тебя и поздороваться.

Он был убежден в том, что эти люди — кучка ненормальных, которые хотели напасть на него. Приходилось быть начеку не только с гражданскими лицами, но и с полицейскими, что я нахожу особенно ужасным. Уже много раз местные полицейские останавливали машину Майкла и проверяли его водительские права, а также техническую документацию машины, хотя он ничего не нарушил, и каждый знал, кто он. Однажды мы услышали от служащего, охранявшего ворота, как один из полицейских выхвалялся:

— Когда-нибудь я заловлю Майкла Джексона и всыплю ему перца!

И за что? Только за то, что он был Майклом Джексоном.

Иногда казалось, что Майкл прямо-таки притягивает к себе неприятности. Однажды он поехал с мамой в сопровождении Билла Брэя к бабушке и маминому отчиму в Алабаму. Во второй половине дня они остановились у заправочной станции, и в то время, как Билли пошел в туалет, Майкл заглянул в маленькую лавчонку. Когда Билл возвращался назад, он, к своему изумлению, не нашел там Майкла.

— Джокер, где ты?— позвал он. «Джокер» — это была кличка брата. Вдруг послышались крики:

— На помощь! На помощь!

Это был голос Майкла. Билл ворвался в лавчонку и увидел там Майкла, скрючившегося на полу. Какой-то белый пинал его ногами и орал полным ненависти голосом:

— Я ненавижу вас! Ненавижу черномазых! Биллу удалось быстро справиться с нападавшим. Затем он помог Майклу встать на ноги, а брат плакал, из многочисленных ссадин сочилась кровь.

— Что случилось?— спросил он.

— Он хотел украсть шоколадку!— утверждал хозяин, указывая на Майкла.— Я видел, как он прятал ее в карман.

— Это неправда!— возражал Майкл.

— Нет, это было так!

— Минутку!— скептически сказал Билл. — Он не любит шоколад, а красть тем более не может. Зачем ему ваша плитка шоколада?

Вне сомнения, хозяин не имел ни малейшего понятия, кто перед ним. Билл должен был поехать с Майклом в местную больницу, чтобы обработать ссадины и ушибы.
Когда мать позвонила нам из Алабамы и рассказала об этом происшествии, мы плакали от гнева и отчаяния. Как такое могло случиться в наши дни? Если бы рядом не оказалось Билла, этот негодяй мог бы убить Майкла. Жермен был вне себя и вполне серьезно хотел лететь в Алабаму, чтобы собственными силами совершить возмездие. Нам с трудом удалось убедить его, что самосуд — далеко не лучшее средство для прояснения ситуации. Вместо этого мы подали в суд на хозяина лавки. Две девушки видели снаружи, как Майкла избивали, и были готовы подтвердить это. Мы считали необходимым пресечь такие расистские выпады. Но в данном случае мы потерпели поражение. Хозяин лавчонки не только не раскаялся, напротив, когда он узнал, как знаменит чернокожий, которого он избил, он стал угрожать, что убьет Майкла. Билл убедил нас в том, что мы имеем дело с ненормальным и поступим разумнее, если примем его угрозу всерьез. Из этих соображений он считал более мудрым решением отозвать иск из суда.
Не только в фанатах, вечно слонявшихся у наших ворот, была причина того, что я чувствовала себя пленницей, но и ситуация в самом доме была не из лучших. Джозеф всегда прослушивал телефонные разговоры всех домашних и, конечно же, мои. Он приобрел для этих целей соответствующую аппаратуру и повсюду установил самые современные подслушивающие приборы. Я жила в постоянном страхе перед его припадками ярости. Если случалось так, что я по каким-то причинам должна была оставаться с ним в доме одна, я брала машину и часами бесцельно ездила по кольцевой дороге. Я знала, что даже вооруженная охрана не смогла бы меня защитить, если бы Джозеф набросился на меня. Однажды я увидела в окно, как незнакомый мне человек входит в ворота нашего дома. Я пошла в комнату родителей и, ничего не подозревая, спросила:

— К нам кто-то идет. Вы знаете, кто это? Отец взорвался:

— Что ты себе позволяешь? Кто ты такая? Ты думаешь, это тебя касается?

— Но я же ничего не сделала,— возразила я очень почтительным тоном, которым всегда говорила с отцом, чтобы смягчить его гнев.
Я повернулась и хотела уйти к себе в комнату. Но Джозеф побежал за мной, яростно крича:

— Я хозяин в этом доме! Кто тебе позволил вмешиваться и задавать вопросы, кто его пригласил? Я это сделал, а тебя вовсе не касается все, что тут происходит.

— Я вышвырну тебя в окно!— повторял он раз за разом.— Просто вышвырну в окно!

— Но я ведь только сказала, что... Майкл приложил к губам палец, стоя за его стеной, и покачал головой. Я поняла: бессмысленно.

— Неужели этому не будет конца?— спрашивала я себя.— Неужели всю жизнь я буду дрожать от страха, как загнанный зверь?

Не зная, куда мне обратиться и что делать, я твердо решила — уйти.

… Я думаю, не было такого исполнителя, которого бы не потрясло убийство душевнобольным Джона Леннона в 1980 году. Опасение, что его может постичь та же участь, преследовало Майкла, как наваждение.

К тому же мы беспокоились и о безопасности наших поклонников. И хотя публика на концертах моих братьев состоит в основном из приличных людей, все же большие скопления людей всегда таят в себе потенциальную опасность. Мы знали, что это турне привлечет к себе множество детей, мы хотели быть еще более предусмотрительными и осторожными, чем всегда.

Другой проблемой были переполненные залы и стадионы, предназначенные для выступлений. Официально стадион в Канзас-Сити вмещает сорок пять тысяч зрителей, но если к ним добавить родственников и друзей служащих стадиона, а также тех, кто имеет отношение к обслуживающему персоналу концерта, то число присутствующих приближается к шестидесяти тысячам. При таком скоплении народа будет чудом, если ничего плохого не случится.

— Нам нужен агент, который мог бы справиться с чрезвычайными ситуациями, - обратился ко всем Майкл.

Но его призыв к благоразумию прошел мимо ушей.

— Не в этом дело, Майкл,— заявил Джозеф.— Я настаиваю на том, чтобы организатором турне был Дон Кинг. У него есть деньги, и он хочет организовать турне. Я уверен, что все получится. И уж если мы хотим платить кому-то наши деньги, то лучше пусть это будет такой же, как и мы, чернокожий.

— Но ведь он не знает ни нашей музыки, ни публики,— возразил Майкл.— Он имеет представление о боксе, но это не одно и то же.

— А в чем же разница?— раздраженно спросил Джозеф, с ненавистью глядя на сына.

— Агент есть агент. Он умеет заполнять стадионы людьми — в конце концов, все дело именно в этом.

— Ладно. Пусть Дон Кинг будет организатором турне, но я не хочу заработать в этой поездке ни цента. Я все отдам на благотворительные цели.

Но брату хотелось освободиться не только от Дона Кинга. Дело было и в Джозефе, предпринимательские способности которого с течением времени не улучшились. Мы с Майклом предвидели, что турне потянет за собой целый хвост жалоб. И в самом деле, первые признаки назревающего скандала появились еще до того, как мы отправились в путь. В какой-то момент ситуация стала настолько хаотичной, что возникло сомнение в том, сможет ли турне вообще состояться. Тито и Джеки посетовали на огромное количество прихлебателей, которые не работали, а желали примазаться к славе Джексонов.

Когда братья проводили пресс-конференцию в Нью-Йорке, на которой, они официально хотели объявить о турне, Кинг говорил без умолку. В основном он прославлял свои организаторские способности. Только один раз он сделал пятнадцатиминутную паузу, чтобы показать фильм — конечно же, о себе. После этого Майкл сделал недвусмысленное заявление, в котором запрещал кому бы то ни было делать заявления от его имени, не говоря уже о том, чтобы представлять его — что, конечно, крайне рассердило Кинга. И хотя Майкл принял участие в турне, ни Кингу, ни Джозефу не удалось вынудить его никакими средствами отступиться хоть на йоту от его исполнительских принципов. Первоначально в «Победоносном турне» должны были принимать участие Рэбби, Дженнет и я. Мы записали пластинки, которые вышли до, во время или после турне. Отец, который был нашим с Дженнет менеджером, считал турне великолепной возможностью издать новые альбомы. Поэтому он уговаривал Майкла взять нас с собой в качестве группы, выступающей перед концертной программой, чтобы мы смогли исполнить одну-две песни. Сперва Майкл дал согласие, но потом изменил свое решение.

Тогда Джозеф предложил ему пойти на компромисс: согласиться, чтобы в антрактах звучали наши пластинки. Майкл отклонил и это предложение. Мне все это было более или менее безразлично, но Дженнет восприняла отказ как личную обиду. А моя сестра умела быть злопамятной! Через пять лет, когда ее первая пластинка стала хитом, Жермен попросил ее выступить в предпрограмме его запланированного сольного турне. Но дело было в том, что его пластинка «2300 Джексон-стрит» 1989 года, которую он записал вместе с братьями, пользовалась весьма умеренным спросом. Поэтому Дженнет сочла предложение Жермена неприемлемым.

— У него уже несколько лет нет ни одного хита, а меня он хочет включить в предварительную программу,— жаловалась мне Дженнет.

— И что ты ему ответила? Сестра зло рассмеялась:

— Что я должна была ответить? Ты помнишь «Победоносное турне» и его «нет» нашему выступлению? Конечно же, я отказалась.

К сожалению, «Победоносное турне» привело к разладу между братьями. Когда они вместе составляли программу, Жермен пожаловался, что Майкл играет роль диктатора. И это было сказано после того, как он предложил сольную партию старшему брату! Никто не мог так увлечь публику, как Майкл, и в его честном намерении помочь Жермену понравиться публике он предложил брату такие песни, которые лучше всего получались у Жермена. Но тот не поверил в добрые намерения Майкла и рассказывал мне с глазу на глаз:

— Он хочет, чтоб я бледно выглядел на его фоне.

- Нет, вовсе нет. Ты же знаешь, он так не думает.

- Нет, это определенно так,— настаивал Жермен. - Ты не знаешь Майкла. Он скользкий, как уж.

- Но, Жермен, он ведь заботится об успехе всей группы. Он не ведет двойной игры. Он хочет, чтобы все вы успешно выступили.
Как и можно было ожидать, песни, предложенные Майклом, срывали самые бурные аплодисменты. Но Жермену хотелось хоть в чем-то превзойти всех.

— Я был лучше всех одет на концерте,— похвалялся он.— Когда закончится это турне, я поеду с сольными концертами и буду иметь еще больший успех, чем в этот раз.
Как ему пришла в голову такая идея, спрашивала я себя. Количество проданных экземпляров его пластинок не давало повода для оптимизма. Но таков уж был Жермен: что касалось его скромности, то ему не помешал бы увесистый кусок, отрезанный от скромности Майкла. Перед тем как должен был появиться его новый альбом, Майкл наигрывал мне одну из своих песен и робко спрашивал:

— Ну как, нравится?
Жермен, напротив, бесцеремонно совал мне в руку пластинку и говорил, ухмыляясь:

— Это тебе!

Затем он с гордым видом шагал из угла в угол и хвалился:

— Это шедевр! Подожди, скоро она будет на самом верху.

Когда приближалось запланированное на лето турне, пресса была полна сообщений о трениях и интригах в семье Джексонов. И вот здесь наша мать, давно уже возмущенная газетными измышлениями о нашей семье, решилась предпринять следующее. У ворот Хейвенхерста она дала свою первую пресс-конференцию, на которой объявила, что Джозеф и Дон Кинг, которые находятся рядом с ней, уполномочены осуществлять руководство турне. В этот момент она казалась тем человеком, который держит в своих руках все нити. В интервью журналу «Джет» она подчеркнула еще раз, что только чернокожие бизнесмены участвуют в организации турне. Среди всех этих бурь, которые свирепствовали вокруг нас, мои братья лихорадочно трудились над шоу. Майкл, Джеки и Марлон отвечали за хореографию, Рэнди — за музыку, а Мар-лон контролировал работу пиротехников. Кроме того, Майкл составлял план всего концерта и оформления сцены, а Жермен, Тито и Джеки нанимали бесчисленных сотрудников, которые были необходимы для слаженного прохождения шоу.

— Бог мой! Мои ноги сведут меня в могилу. После ванны и отдыха он чувствовал себя готовым к следующему выступлению. И хотя «Победоносное турне» снова свело Джексонов вместе, это имело также свою теневую сторону. Страхи Майкла из-за постоянных угроз оказались не беспочвенными: в одном городе полиция обнаружила на концерте мужчину с бомбой; у него было два билета в первом ряду.

Многие считали, что это турне могло стать лебединой песней «Пяти Джексонов», но никто из поклонников семейного ансамбля не смог бы предположить, что Марлон тоже собирался покинуть группу. Всегда было принято сравнивать Марлона с Майклом, они были близки не только по возрасту, но и по таланту. Как и все мои братья, Марлон был талантливым певцом и композитором-песенником, и, конечно же, было естественным его желание доказать, чего он мог бы достичь сам. И все же Майкл был очень удивлен, когда Марлон объявил о своем намерении на одном из семейных советов.

— Почему ты хочешь отделиться?— спросил Майкл.

— Я хотел бы завоевать признание не только как участник группы, но и как самостоятельный исполнитель.

…Каждый, кто находится в центре внимания публики, ненавидит читать неприятные для себя вещи в прессе, причем очень многие публикации являются грубым вымыслом. Майкл был жертвой средств информации, особенно бульварной прессы. У нас создавалось впечатление, что каждую неделю появлялось новое «разоблачение» моего брата, которое основывалось на недоказанных утверждениях. Некоторые из них были попросту смешными (например, что Майкл якобы возводит святилище для Элизабет Тейлор.) Иногда они были оскорбительны (Майкл — гомосексуалист). Эти слухи, которые становились в головах многих читателей «правдой» только потому, что были где-то напечатаны, очень раздражали всю нашу семью.

Что касается его косметических операций, то мой брат, бесспорно, от природы очень красивый молодой человек, и ему незачем было улучшать свою внешность. Кроме того, это личное дело Майкла.

Но пресса почему-то очень нацелилась именно на лицо Майкла. И хотя мы никогда не получали эти бульварные газетенки, но довольно часто они появлялись в доме, оставленные, видимо, рабочими. Мама всегда принимала очень близко к сердцу все, что говорили или писали о ее детях. Я всегда хотела, чтобы мы стали с годами менее чувствительными к вниманию прессы, которым она нас одаривала вот уже более двадцать лет. Некоторые журналисты заходили слишком далеко.

Когда моя мать рассматривала фотографии Майкла, сделанные якобы после операции, и видела маркированные стрелочками следы предполагаемых хирургических вмешательств, то просто выходила из себя. Она звала Майкла, раскладывала фотографии на столе и объясняла:

— Вот здесь ты мальчик, твое лицо полное и круглое. А. это, когда ты стал вегетарианцем. Видишь, какой ты стройный и как у тебя очерчены скулы на лице? Вот здесь твоя кожа темнее, потому что снимались летом, а на этом фото — светлее, потому что, я это точно знаю, вспышка была очень близко от твоего лица. Она ударила кулаком по столу.

— Почему они не хотят понимать этого?— горько восклицала она.

— Мама, люди об этом ничего не знают,— сказал Майкл.

— Но это же подло. Почему они так с тобой обращаются? Все это неправда, и я буду что-нибудь против этого предпринимать.

— Но что же?— спросил Майкл. — Мама, посмотри, что говорят адвокаты. Этим газетам достаточно подстраховать себя одним словом, одной фразой, чтобы написать затем все, что хотят. Как только они добавят «говорят» или «очевидно» — тут же становятся неуязвимыми перед законом.

— Я знаю, знаю, но...

— Забудь об этом, мама,— заметила я. — Лучше всего игнорировать эти вымыслы. Мы-то знаем, как все обстоит на самом деле.

Но правду было трудно доказать. Мы спрашивали себя, о чем бы вообще писали газеты, если бы не сочиняли небылиц про Майкла и остальных. К сумасбродным вымыслам можно отнести историю с так называемой камерой повышенного давления.

Фантазеры из бульварных листков утверждали, что Майкл якобы спал под специальным каркасом, чтобы продлить себе жизнь. Европейские репортеры утверждали, что мой брат хотел обрести таким способом белый цвет кожи. Действительно, есть одна фотография, на которой Майкл заснят на столе под стеклянным футляром.
Но дело в том, что «камера повышенного давления» — это витрина из музея. Как-то пришла в голову озорная идея: сфотографировать в ней знаменитого певца. Нехотя мой брат согласился на это. Кто мог подумать, что из этого получится? Когда шумиха о «секрете» камеры захватила все газеты, Майкл сказал:

— Не обращайте внимания, пусть думают, что хотят; они все равно будут давать миру сплетни.

Время от времени наша семья пыталась воздействовать на Майкла, чтобы он побольше творил, высказывал, свои мысли и не был таким замкнутым. Но в ответ слышали всегда одно и то же: все, что он хочет выразить — в его песнях, и ему больше нечего добавить. Обычно он охотно давал интервью, пока один еженедельник не исказил его высказывания, Майкл сказал, что он хочет посетить развивающиеся страны и помочь там детям. Репортеры же подали его слова так, что выходило, будто Джексон хочет насладиться страданиями умирающих с голоду. Мой брат пришел в бешенство, таким я его не видела никогда, и поклялся:

- Все! С этого дня — никаких интервью!

С тех пор он редко соглашается на беседу с журналистами. С 1983 года не наберется и горстки интервью, данных лично Майклом Джексоном. Большинство публикаций, где цитируются его слова, - не что иное, как вымысел. Только зная, что довелось пережить Майклу за годы творческой карьеры, можно понять причины его недоверчивого отношения к окружающим. Так, он утверждает — и не без оснований, — что никогда нельзя обладать достаточно полной информацией о своем партнере в бизнесе, если он не заслуживает доверия. А потому не упускает любую возможность перепроверить. Однажды я была свидетельницей «выслеживаний» со стороны Майкла, как это шутя называла моя бабушка.

У нас с братом была назначена деловая встреча, на которую мы слишком рано явились. Секретарь менеджера попросила нас подождать в приемной. Едва она закрыла за собой дверь, как Майкл на цыпочках подошел к письменному столу и, ловко открыв ящики, начал осматривать их содержимое.

— Не мог бы ты прекратить это и сесть на место?— прошипела я. Но Майкл продолжал свое занятие: открывал, смотрел, закрывал, снова открывал, смотрел и снова закрывал. В тот момент, как кто-то тронул дверную ручку, он был уже на своем месте и демонстрационно разглядывал картину, висевшую на стене.

- Я надеюсь, что вы скоротали время ожидания чем-либо приятным,— сказал менеджер, входя в комнату.

— О, да,— ответила я, не моргнув глазом. – Майкл перерыл все ящики в вашем бюро.
Менеджер рассмеялся во весь голос:

— Конечно!— сказал он, продолжая смеяться,— Как будто Майклу Джексону есть дело до моего бюро! Удачная шутка!
Но это была правда. После мой брат так объяснил причины шокировавшего меня поведения:

— Люди прячутся под масками, Ла Тойя. Взглянуть на книги, которые они читают, познакомиться с содержимым их домашних аптечек, письменных столов — вот единственная возможность знакомства с конкретной личностью. Если ты хочешь лучше понять человека,— философствовал он, — загляни в ящик его прикроватного столика — и ты узнаешь все.

Майкл так и не отвык от этого «выслеживания». В 1986 году умер мой дедушка по материнской линии. Его жена, мать моей мамы — мы звали ее «Мама» — жила в пансионате в Эитано после того, как она перенесла несколько ударов, полностью ослабивших ее. На похороны в Хитсборо, штат Алабама, полетела вся наша семья. Но на погребение Майкл и я не пошли. Не потому, что мы не любили «Папу» всем сердцем, а потому что обоих нас очень пугал похоронный обряд.

Утром в день похорон все отправились в церковь. Едва за ними закрылась дверь, Майкл повернулся на каблуках и закричал:

— Иди, Ла Тойя, начнем! Ты осмотришь эту комнату, я — ту, а на обратном пути пройдемся здесь.

Время «выслеживания» наступило:

— Что? Майкл, я надеюсь, ты шутишь?

— Давай, иди же! У нас мало времени,— сказал он и бросил взгляд на стенные часы.

— Такое погребение долго не длится.

Брат с жадностью осматривал все комоды, ящики столов и шкафы, которые в этом чудесном старом доме были полны антиквариата, безделушками и бабушкиных бесценных фарфоровых статуэток.

— Майкл,— повторила я,— дедушка только что умер.

— Это верно, Ла Тойя, но если мы сейчас не найдем его и бабушкиных вещей, ими воспользуется другие.

Я почувствовала себя неловко от такой логики, о, как всегда, мой брат был прав.

Бабушка сама очень волновалась: у дедушки было много земли, и де-то в доме хранились большие суммы денег наличными.

— Надо смотреть поглубже, в самом низу... — Майкл просовывал руки под содержимое ящика. — Там лежат самые интересные вещи. Билли Брэй, который остался с нами, хотел поискать деньги, но Майкла интересовали только вещи, сохранившие отпечаток дедушкиной и бабушкиной жизни. Что была за картина: в то время как Майкл роется в ящиках, Билли ходит взад и вперед, рассуждая вслух, где могут быть спрятаны деньга.

— Забудь о деньгах!— нетерпеливо кричит Майкл.— Деньги у нас всегда найдутся. Другое дело все эти прекрасные, уникальные вещицы. Вот, например, Ла Тойя, это надо надежно спрятать.

Он вытащил длинную нить жемчуга и поднял ее высоко вверх.

— Спорю, что бабушка носила его, когда была еще очень молодой и, конечно же, она хочет, чтобы теперь это ожерелье носила ты.

— Нет!— я замотала головой.— Не могу просто так взять жемчуг, и ты тоже не должен этого делать, Майкл.

— Если мы сейчас надежно не спрячем эти вещи, больше никогда не увидим их,— бросил он походя и стал рассовывать по карманам всевозможные безделушки.

Я ничего не взяла, и сегодня очень жалею об этом, потому что другие родственники позднее очистили дом.

Когда семья вернулась с похорон, Майкл был снова добрым и кротким. И никто не догадывался, что недавно происходило тут.

Так как пресса вытаскивала на свет любую мелочь, связанную с жизнью моего брата, было неизбежным, что журналисты раскопали и его принадлежность к общине Иеговы.
Во время каждого турне Майкл, вопреки всем планам организаторов, поручал кому-либо из них найти в городе молитвенный дом, чтобы не пропустить ни одного собрания. Однажды брат с матерью опоздали на такую встречу. Они тихонько сели в самом конце зала и прислонились к стене, чтобы слушать настоятеля, который проповедовал:

—...и я хочу, чтобы не было среди вас таких ханжей, как Майкл Джексон, который причисляет себя к служителям Иеговы, а сам выступает на сцене перед публикой по всему свету!

Майкл боролся со слезами, в то время как проповедник продолжал злословить дальше, не замечая, что предмет его порицания находится в зале.

— Не смотрите на него! Не делайте из него кумира!

С этого момента Майкл понял, что его популярность, его музыка, видеоклипы, танцы на сцене глубоко задевали некоторых членов религиозной общины. Одно то, что он купался в деньгах, кололо им глаза. Приверженцы учения Иеговы не признают стремления к успеху, так как, по их убеждению, все бренно. Я, например, боялась, что мои собратья по вере примут меня за материалистку даже из-за того, что я предпочитала носить одежду из натуральных тканей, вместо дешевой синтетики.
Предубеждения членов общины против Майкла явственно проявились в 1984 году, когда он получил восемь премий и тем самым побил все рекорды популярности. Тогда один из старост выдвинул ему ультиматум, чтобы он выбирал между музыкой и религией.

— То, чем ты занимаешься, грешно,— пытался он наставлять брата. Но так как Майкл усердно изучал Библию, то смог возразить, опираясь на текст священного писания.

— Я живу в согласии с верой,— объяснил он.— Я сам хожу от двери к двери, где бы ни был во время турне. И разве моя вина в том, что люди вешают на стену мой портрет или вырезают фотографию из газет? Я не призываю их делать из меня идола. Я только хочу, чтобы им нравилась моя музыка.

— Тогда тебе не следует делать своих портретов, брат Джексон,— посоветовал староста.

— Это делают другие,— отвечал Майкл. Да и сами члены общины имели обыкновение собираться в молитвенном доме, чтобы поглазеть на Майкла, хотя это тоже было запрещено верой. С другой стороны, находились такие родители, которые просили детей держаться от Майкла подальше. Это больно ранило моего брата. И Майкл делал все возможное, чтобы доказать свою приверженность учению Иеговы. Однажды на него накинулся один из старост:

— Твои движения на сцене возбуждают сексуальные чувства, ты должен прекратить это.

Не протестуя, мой брат подчинился и изменил шоу. Кроме того, он пригласил одного из старост сопровождать его во время турне, чтобы тот смог своими глазами убедиться, что певец живет в согласии со всеми религиозными заповедями.

Иногда казалось, что все усилия Майкла напрасны. С детства он любил фильмы ужасов и чрезвычайно гордился своим 11-минутным видеоклипом «Триллер», фильмом с невероятными трюковыми сценами, где он превращался в оборотня и в танцующего мертвеца. Чтобы предупредить нападки со стороны «братьев по вере», он начинал клип с заявления:

— Исходя из моих строгих религиозных убеждений, я хотел бы подчеркнуть, что этот фильм никоим образом не связан с оккультизмом.

Но и эта преамбула не удовлетворила критиков, так как уже само изображение демонов и других оккультных существ они считали большим грехом.

Майкл и мама не раз настаивали, чтобы я сопровождала их в молитвенный дом. Но я отказывалась, хотя и продолжала следовать заповедям. Дело в том, что с того самого дня, когда мне запретили общаться с моей неверующей подругой Дарлис, у меня появились определенные расхождения с догматами веры. И вообще кое-что начинало смущать в учении Иеговы. Так, например, оно запрещает принимать участие в выборах, ибо мы должны следовать за Господом, а не за человеком. Когда я поделилась своими сомнениями с Майклом, он объяснил мне:

— Все верно, но мы живем на этой земле, и правят ею в данное время люди. Поэтому мы должны повлиять на то, чтобы в число власть имущих попали по возможности лучшие.
Я согласилась с ним. Но это был лишь один из пунктов, где мое мышление отходило от веры. И я знала, что никогда не получила бы ответа, если бы попыталась высказать свои сомнения на собрании общины. Поэтому я просто перестала ходить туда. Религия значила для меня так много, что я не знала теперь, что делать. Наконец, мне позвонила Ребби и сказала, что я должна решиться и изменить свою позицию «между двумя стульями». Между двумя стульями? Внутренне я была такой же, как раньше, следовала заповедям, читала Библию и верила в Бога. Если человек с детства впитывал религиозные убеждения, они становятся его неотъемлемой частью. В конце концов, я не чувствовала себя менее верующей только из-за того, что перестала ходить в молельный дом. Однажды я зашла в комнату Дженнет и застала там Майкла, который плакал навзрыд. Я спросила его, что случилось, но он не ответил, побежал в ванную и закрылся. Услышав сдерживаемые рыдания, я обратилась к сестре:

— Джен, что с ним случилось? Почему он так плачет?— моей первой мыслью было, что кто-то тяжело заболел или умер.

— Я не могу тебе этого сказать, Ла Тойя,— ответила она.

Но мне самой удалось уговорить Майкла выйти. После долгих просьб он, наконец, уступил:

— Ладно, объясню вам, что случилось: Ла Тойя, мне нельзя с тобой разговаривать.

— Что?!

— Старосты собрали собрание и потребовали, чтобы я перестал с тобой разговаривать, потому что ты не ходишь в молельный дом. Потом они спросили, какой я сделал вывод. «Ла Тойя должна жить своей жизнью»,— сказал я. Они пригрозили, что выгонят меня, если я буду поддерживать с тобой отношения. А еще добавили, что я должен решиться немедленно.

Я была в ярости:

— Но ведь это я не хожу на собрания. Почему они не пришли ко мне? Несправедливо, что они обременяют этим тебя. Мне очень жаль, что тебе это приходится переживать.
Мой брат не прекращал плакать. Через минуту он попрощался и сказал, что ему надо немного подумать. Он поехал к своему другу Марлону Брандо, и они вместе обсудили это дело. Марлон посоветовал ему:

— Ради Бога, Майкл, она ведь твоя сестра. И всегда будет твоей сестрой. Не следует оставаться с людьми, которые требуют от тебя такого. Ты можешь найти новую религию, но новую сестру — никогда.

Майкл решил нарушить запрет старост и больше не ходил на собрания. До сегодняшнего дня мы никогда не говорили о том, что случилось тогда. Я знаю только то, что он прекратил связь с общиной иеговистов официальным письмом.
Но это был не единственный кризис, в котором оказался тогда мой брат. Между 1985 и серединой 1987 года он как бы исчез из сценической жизни, хотя именно в это время был активнее, чем когда бы то ни было.

Даже когда Майкл официально не выступает, он работает. Ибо считает, что время — бесценный подарок и не теряет ни одной секунды. Больше всего он трудился над своей автобиографией, написанию которой отдал почти пять лет, над песнями для нового альбома, вышедшего вслед за «Триллером». Мой брат сочинил около трех десятков песен, девять из которых выбрал для новой пластинки.

Никто не станет сомневаться в том, что Майкл — человек, не останавливающийся на достигнутом. Многие ли исполнители станут стремиться к тому, чтобы превзойти успех, имея на счету пластинку, проданную самым в истории тиражом? Майкл был убежден, что он это сможет.

Осенью 1987 года до этого Майкл должен был записать несколько видеофильмов. То было лихорадочное время, когда певец буквально разрывался между записями и пытался все сделать на высоком уровне и в срок.

После того как я сыграла девушку из танцевального холла в дуэте Майкла с Полом Маккартни «Говори, говори, говори», брат настоял, чтобы я участвовала в его видеоклипах. При подготовке к записи одного из них Майкл описал мне сцену:

— Представь, Ла Тойя, я парень, а ты — девушка. Сначала за тобой ухаживают другие и соперничают из-за тебя, но тебе они безразличны. Я буду тем, кому достанешься ты.

— Превосходно! Это может доставить зрителям массу удовольствия.

Что касалось нас обоих, то мы воспринимали ситуацию только как исполнение ролей. Но Фрэнк Дилео и другие советники указали Майклу на то, что этот видеоклип имеет сексуальный оттенок, и люди могут что-нибудь домыслить, если играть в паре с братом будет его сестра.

— Мне все равно, что подумают люди,— сказал мне Майкл сердито. — Я рассматриваю это только как роль, которую ты сыграешь в фильме.

Аналогичный разговор мы уже вели три года назад при распределении ролей в «Триллере». Но нельзя было пренебрегать обстоятельством, что пресса сделала бы из этого сенсацию. Я даже могла себе представить, как в бульварных газетах появятся язвительные заголовки типа: «Являются ли на самом деле Майкл и Ла Тойя любовной парой?»

…Для тех, кто, как и я, вырос в изолированном от внешнего мира микроклимате, лучший способ узнать реальную жизнь — это Нью-Йорк. Прошло довольно много времени, пока я привыкла к бешеному ритму огромного города. Когда я готовилась к своему первому концерту в Нью-Йорке, сюда приехал Майкл, чтобы выступать в Мэдисон сквер гарден и принять награду за хиты 1988 года в Радио Сити Мьюзик Холле.

Брат тоже уехал из Хейвенхерста — буквально через день после того, как я ушла из дома. И это, конечно же, не было случайностью. Только то, что мы могли быть вместе, удерживало нас там. Точно так же, как и я, брат не уведомил родителей о своем уходе официально, он просто оставил дом.

Майкл купил огромное, величиною почти в 700 гектаров, ранчо в Санта Инее, севернее Санта-Барбары в Калифорнии. Пять лет назад мы жили там в доме для гостей, когда снимали видеоклип «Говори, говори, говори». Я вспоминаю, как он тогда оглянулся и сказал:

— Однажды я куплю эту землю и буду здесь жить.

Майкл позвонил мне из гостиницы. Я так подробно вспоминаю об этом разговоре, потому что он был полон деталей, которые отняли у меня дар речи. В основном мы беседовали о наших родителях,

— Как я ненавижу Джозефа!— сказал Майкл.

— Но почему же, Майкл? Раньше ты не так воспринимал его. Знаю, что ты не любишь Джозефа, но я никогда не слышала от тебя: «Я его ненавижу».

— Но я в самом деле ненавижу его, Ла Тойя,— ответил он с нетипичной для него агрессивностью в голосе. — Я хочу задать тебе вопрос: если бы Джозеф завтра умер, ты стала бы плакать?

На такой вопрос я не хотела отвечать. Потому что, честно говоря, мне пришлось бы признаться:

«Нет, ни одной слезинки».

— Майкл, это сейчас неважно. Мы обязаны любить его хотя бы потому, что он наш отец.

— Он мне не отец!— воскликнул Майкл с горечью в голосе.

Я еще никогда не слышала, чтобы он так говорил. Мне вспоминается один вечер, который мы провели у Джейн Фонда. Это было вскоре после того, как она и ее знаменитый отец сыграли главные роли в фильме «У золотого озера». Отношения у них были, мягко говоря, напряженные, и было видно, что Джейн очень страдала от этого.

— «У золотого озера» — это наша история,— призналась она печально. — Мой отец и я не разговариваем друг с другом, даже не здороваемся, И показать ему, как я люблю его, для меня просто мука.

Мы знали, каково ей. И незадолго до смерти Генри Фонда Майкл настаивал:

— Навести отца. Скажи ему о том, что ты чувствуешь, пока не поздно.

Для моего брата было невыносимо, если кто-то жил, не помирившись с отцом. Но в тот день 1988 года он забыл свои собственные советы и ненавидел своего отца.

— Я никогда не забуду, что он избивал маму,— продолжал он. — И ненавижу его за это. Его слова эхом отзывались во мне — бил маму! Многие воспоминания моего детства были еще живы во мне. Почему же этого я не помню?

— Ты лжешь,— сказала я. — Джозеф, конечно, многое себе позволял, но мать он не бил никогда.

— Бил,— настаивал Майкл.— Я сам это видел. И не раз.

Как только мы положили трубки, я позвонила Ребби в ее гостиничный номер и спросила, правда ли то, о чем рассказал мне брат. Но к тому, что она мне ответила, я была не готова:

— Джозеф избивал мать постоянно. Я прыгала ему на спину и била его ботинком по голове, чтобы он перестал, потом он бил и меня. Разве ты не помнишь, как это было тогда, в Гэри?

— Нет... меня не было при этом...

На следующий день, как всегда, позвонил Джеки. Я не могла допустить мысли, чтобы все рассказанное Майклом и Ребби было правдой, но старший брат подтвердил их слова.

— Ты была очень маленькой, поэтому и не помнишь, что делал Джозеф. Но я-то все помню.

И тут его словно прорвало — такого я никогда еще не слышала.

— Этот человек — дрянь!— сказал Джеки.— Он никогда не был нам отцом. Когда я смотрю на него теперь, то знаю, что мы ему совершенно безразличны. Мы всегда боялись его! Мне было бы очень плохо, если бы мой собственный сын меня боялся. Я ненавижу нашего отца.

Вспоминаю, как впервые отец сказал мне в 1988 году, опоздав на 30 лет:

— Ла Тойя, я люблю тебя.

Я была настолько ошеломлена, что пролепетала:

— О'кей, пока!— и повесила трубку.

Когда рассказала об этом Дженнет, она прокомментировала:

— Да, он полон любви, от которой тошнит! Майкл отреагировал точно так же изумленно, как и я. Но он был скептически настроен и заметил с
издевкой в голосе:

— В это трудно поверить! Хорошо, что он хотя бы сейчас говорит слова любви. Не хватало еще, чтобы он захотел поносить нас на ручках!

Все же то, что Джозеф произнес слова любви, было сенсацией в семье Джексонов. Майкл и Дженнет хотели узнать все подробности. Особенно Майкл пытался вытащить из меня все детали: как отец это произнес, не дрожал ли его голос. Целую неделю я должна была десятки раз имитировать слова Джозефа: «Ла Тойя, я люблю тебя!»

— Что ты при этом почувствовала?— спросил Майкл.

— Что он... лгал,— ответила я.

… Хью Хефнер как раз сообщил мне, что Майкл неожиданно появился в офисе «Плейбоя» под каким-то явно надуманным предлогом. Но я уверена, что он пришел туда как раз в тот момент, когда полным ходом шло обсуждение того самого выпуска.

— Моя сестра позировала для журнала? — спросил Майкл.

Хью ответил, что не знает, хотя в устах издателя журнала это прозвучало весьма неубедительно. Для меня остается загадкой: как удалось Майклу раздобыть фотокопии. Хефнер ему их, во всяком случае, не давал. Когда брат позвонил мне, я сообразила, что он что-то знает, но что у него есть фотографии, я не могла и предположить. Мы битых три часа говорили друг с другом, не вспоминая о снимках. Наконец, я не выдержала.

— Слышала, что ты вчера был в редакции «Плейбоя». После недолгого молчания Майкл ответил:

— Да. Откуда ты знаешь?

— Мне рассказали. Что ты там делал?

— Так, посмотрел.

— Ты ни о чем не хочешь спросить меня, Майкл?

— Хм, хм, нет.

— Ты уверен?

— Хм.

Минуту мы молчали. Казалось, что прошла вечность. И тут он сказал:

— Я видел твои фотографии.

— Какие фотографии?

— Твои фотографии, Ла Тойя.

— Этого не может быть.

— Я докажу тебе: на одной, например, ты со змеей... На другом — в мохнатом купальном халате. На третьей — ты приложила палец к губам, будто хочешь сказать: « Ш-ш-ш!»

— Боже мой, они в самом деле у тебя!

— Да,— сказал он и засмеялся. — И я нахожу их великолепными. Дайане Росс они тоже понравились, а Фрэнк Дилео просто-таки восхищен.

— Они все видели их?

— Да. Этот выпуск будет продан большим тиражом, чем какой-либо другой в истории «Плейбоя».

Типично для Майкла: он всегда думал о рекордных тиражах. И, как всегда, он оказался прав: этот выпуск разошелся мгновенно. Но затем брат вдруг посерьезнел:

— Ла Тойя, ты должна мне сказать, почему сделала это. Раньше ты сразу же звала маму и бросала в меня чем попало, когда я входил в твою спальню, а ты была в бикини.

Теперь же ты позируешь перед объективом. Я нахожу это потрясающим, но не могу в это поверить. Почему?

— Ну...

— Подожди! Я сам скажу тебе, почему.

— Давай, Майкл.

Меня это забавляло. Майкл очень проницательный, но всего не мог знать и он.

— О'кей,— сказал он взволнованно, как детектив, который раскручивает уголовное дело.— Первая причина в том, что ты хотела вправить мозги Джозефу, дать ему понять, что он не смеет тебе указывать. Ты хотела показать, что уже взрослая и можешь принимать свои решения.

У меня не было слов.

— Вторая причина — ты хотела свести счеты с религией.

— О, бог мой!— простонала я.

— А теперь третья причина. Я не знаю, так это или не так, но ты хотела расквитаться с матерью. Я надеюсь, что здесь я ошибаюсь, Ла Тойя?

Но ты прав и в этом, подумала я.

— Я никогда никому об этом не рассказывала, Майкл. Откуда ты знаешь, о чем я думала?

— Потому,— сказал он, — что это были причины, из-за которых я написал «Плохой».

Поэтому я делал такие телодвижения и гладил себя в видео-клипах. Я хотел им показать, что они не имеют надо мной никакой власти. Когда я услышал, что ты позировала для «Плейбоя», сразу понял, почему. Сначала ты ненавидела это, но знала, что должна это сделать, чтобы показать всем, что вправе сама собой распоряжаться. И они вынуждены будут изменить свое мнение о тебе.

Для меня тогда было очевидным, что Майкл так же взбунтовался, как и я. С первого исполнения «Плохого» и видеоклипа «Оставь меня одного» мой брат представил миру совершенно новую личность. Он стал вдруг агрессивным, а не жертвой. Спустя месяцы после того разговора, когда я многое передумала о своей семье, я увидела в работе моего брата то, что он увидел в моих фотографиях в «Плейбое». С той лишь разницей, что с помощью слов и эпизодов из фильма он еще отчетливее, а для меня — больнее, нарисовал картину, что же это все-таки значит — вырасти в семье Джексонов.
Считаю, что видеоклипы моего брата самые лучшие из всех, которые когда-либо были созданы. Но мне трудно совместить два обстоятельства: то, что никто не любил и не любит детей так сильно, как Майкл, и то, что он так выразительно и беспощадно показывает насилие. Например, сцена из фильма, где маленькую девочку толкают, бьют, сбивают с ног, — я просто не могу это видеть. Потому что для меня это не просто эффектный эпизод, а реальное воспоминание. В различных клипах Майкла (а также и других моих братьев) отношения рушатся из-за предательства, интриг и преследований. А Майкл Джексон всегда избегает боли, потому что он непобедим, невидим, недосягаем или непробиваем. Но это же фантазии каждого ребенка, с которым жестоко обращались в детстве. О многом говорит и то, что Майкл в своих песнях и видеоклипах, как правило, выступает спасителем. Из всех видео, сделанных Майклом, «Триллер» я нахожу самым ужасным. Монстр с покрытым шрамами лбом и желтыми глазами — Джозеф. Иногда я спрашиваю себя, что думал при этом мой брат и наполнял ли он эти картины теми же чувствами, что и я. Затем я начинаю сомневаться, имею ли право задавать этот вопрос».

Добавлено (21.05.2010, 19:24)
---------------------------------------------
Все ето уже конец...........спасибо за помощ Ленчик!!!!!

Абсолютно верно! Я просто уверена, потому что людям свойственно меняться.

Добавлено (16.06.2010, 21:26)
---------------------------------------------
MJBagira, Спасибо тебе за информацию,как нит все прочту!Лови +

История удивительная на самом деле, т.к. после нескольких неудачных попыток с ней увидеться я на это практически не расчитывала и была даже уже спокойна по этому поводу!)

Все началось за неделю до её приезда....Дело в том что я являюсь участницой музыкального проэкта « Майкл Джексон в моем сердце»-проэкт предсавляет собой авторскую песню памяти Майкла Джексона,видеоклип и шоу-программу (презентация проэкта на днях). И у меня появилась идея познакомить с этим проэктом семью Майкла посредством Ла Тойи Джексон.
Тем более Ла Тойя для меня особый человечек, именно её книга еще в глубоком детстве ПОЗНАКОМИЛА меня с Майклом Джексоном,благодаря ей я Его полюбила,и это событие ПРАКТИЧЕСКИ СРАЗУ круто изменил мою жизнь! Я решила связать свою жизнь со сценой и сделала это немедленно!))))))Так что Ла Тойя, мой герой в любом случае!И я всегда мечтала сказать ей БОЛЬШОЕ СПАСИБО за это!)))

Ближе к делу: За неделю до её приезда я связывалась с Муз-тв,где меня обнадежили по поводу встречи но накануне её приезда разочаровали,т.к. менеджер Ла Тойи по телефону сообщил что Тойя не собирается ВОБЩЕ давать интервью и встречаться с кем либо,так же было сказано что кроме самой премии ЗАПРЕЩЕНЫ любые съемки! Вот так круто)

Единственная надежда была на то что бы просто передать ей наше портфолио с описанием проэкта через кого-то,на встречу я уже не расчитывала. И вот в день её прилета,подготовив портфолио я еду в аэропорт с этой мыслью! Предварительно позвав туда директора нашего проэкта Ангелину Греер,именно у нее было распечатанное портфолио,к тому же она живет совсем рядом с аэропортом.И что вы думаете? Я ОПАЗДЫВАЮ туда из-за дикой пробки которая началась из-за дождя!!! А наш директор не просто передает ей портфолио в аэропорту через кого-то,а её просто ПОДВОДЯТ к Ла Тойе со словами « пожалуйста проходите,Вам сюда!». Она была в шоке конечно ,но не растерялась и обо всем в кратце рассказала!))))) А я в слезах и соплях,проведя в пробке более 5-ти часов еду домой в тоске и печали.....)

В этот же день мне пишет ОЛЬГА ПОПОВА с предложением БЕСПЛАТНО попасть напремию Муз-тв,если я соберу туда человек 15 фенов для ковровой дорожки! Я конечно соглашаюсь,приглашаю фенов,попадаю на премию! Потом в день премии были 12 часов (!) на ногах без воды и еды (сначало ковровая дорожка,потом танцевальный партер в Олимпийском) и вуа-ля,вот она Ла Тойя!)))))))

Была она очень грустная и слегка потерянная....Трогательная и ранимая....На фоне выпендрежа наших звезд это особенно бросалось в глаза!....Во время исполнения Earth Song она там была самая скромная по моему!...Я сидела у друга на плечах в метре от сцены прямо на против Тойи))) Я уже была рада и счастлива и на большее счастье и не расчитывала!)

Я знала что Ла Тойя должна была улететь на следующий день (вроде как,я была не уверена),и на свой страх и риск я опять поехала в аэропорт! Приехала,вошла в ВИП . Там мне сказали что рейс задерживается на 4 часа) Я полбагодарила и уселась в кожанные кресла...ЖДАТЬ!)))

За это время я подготовила речь,позвонила подруге что бы более корректно составить её на английском))) Вызвала туда друга,наказав купить по дороге самый красивый букет цветов для Ла Тойи, и выбрав диван напротив входа уселась в него листать журнальчик дабы не привлекать излишнее внимание охраны)))))))

Через 3,5 часа стеклянные двери открылись и вошел её менеджер вместе с её переводчицей. Я чуть не подпрыгнула, охранник тут же подозрительно на меня зыркнул,так что я опять журнальчик листать стала))))))

Минут через 10 завели ЕЁ.....я сижу тихо,не рыпаюсь (время до вылета еще больше часа,куды она денеться уже!:)). Её ведут в верхний ВИП,я жду пока она там усядется успокоится и ,вдохнув-выдохнув,топаю к ней!!!))))

Вокруг тихо,спокойно, я подхожу,её телохранитель спрашивает у неё разрешение меня пустить,она улыбаясь разрешает!!!

Конечно,хоть я и готовилась моральнo,а мысли все разбежались и по первой я просто попросила расписаться на её книге,попутно сказав ей что именно благодаря её книге (а то есть и благодаря ей самой) Майкл Джексон впервые тронул моё сердце! Она очень трогательно сказала что ей это очень приятно.Пока она мне долго и подробно подписывала книгу и фото,я собралась с мыслями и напомнила ей про портфолио которое ей передали позавчера. Она тут же отреагировала,сказало что ей это ОЧЕНЬ понравилось,а её менеджер тут же вынул его из ЕЁ сумки ,она не сдала это в багаж,она взяла это с собой!!!! Она открыла портфолио на угад,а там мое фото! Она сказала, «Оу,да это же ты!»,я говорю, «Ну да», А она « Ты очень милая! Завтра же я передам это портфолио нашей семье, я обещаю!». Я спрашиваю «Значит Вам понравилось», а она « « Мне очень понравилось.Я очень тронута тем что в России так любят Майкла» !)))

Я на фото не расчитывала вовсе,т.к. знала на запрет на съемки и уже уходя я робко спросила,можно ли сфотографироваться с ней или НЕТ (я сделала на это ударение,что бы ни в коем случае не давить на неё), а она так нежно в ответ « Щууууаааар» и приобняла меня за талию)))))) Я поблагодарила и её менеджер нас щелкнул,сказав «Итс грейт пикт!»))))))

И я ушла.А минут через 5 подьехал друг с цветами,которые уже порядком подвяли в дороге из-за жары.Я кинулась в цветочную лавку при Шереметьего их реанимировать,дополняя всчкими зелеными веточка,ленточками и золоченой сеткой))) И мы пошли 2-й раз к ней! \
Ла Тойя была очегь растрогана! Ведь мы были ЕДИНСТВЕННЫЕ кто провожал её там! Она чуть не расплакалась, расцеловала меня в обещеки и обняла крепко-крепко (она видела что я сама это сделать не решалась бы и взяв инициативу на себя,Тойя пошла целоваться))) Я тут прибалдела уже совершенно))))))

Вот такая история!)))))

Как мне рассказывала Ангелина,в день прилета Ла Тойя была Очень и очень грустная,при одном упоминании о Майкле она чуть не плакала,когда слезы уже подкатывали она надевала темные очки,потом опять их снимала....потом опять надевала....(
Близится годовщина и всем членам семьи не легко!

При общении со мной она была более расслабленна,т.к. выступление позади,да к тому же я была более чем вежлива,хотелось как-то по человечески её поддержать! Я сказала что в России молятся за детей Майкла и за всю семью....Это уже во время когда я с цветами подошла! После этих слов она и кинулась обниматься-целоваться!

В целом Ла Тойя произвела впечатление искреннего и печального человека,так хотелось её пожалеть,обнять и сказать что все будет хорошо!
Она правда скорбит,при личной встрече это было особенно видно!

Пожалуй все)

перевод: A-Mi © forum.myjackson.ru

В номере отеля в Лас-Вегасе, ЛаТойя Джексон говорит о своём брате Майкле.
"Он все еще здесь", - настаивает она. "Он всё ещё со мной, и он просто ждёт, чтобы весь мир знал об этом. Я верю, что он здесь, потому что это оберегает меня. Я верю, что он всё ещё здесь ради своих маленьких детей".

Это звучит странно, но это знак особой связи между ЛаТоей и её братом. Их разница в рождении - 2 года, в детстве они были неразлучны. "Моя мать говорила, что мы были сильно похожи друг на друга," - смеётся она.
"Майклу и мне это нравилось. Мы любили играть вместе, танцевать. Майкл включал фильм с Фредом Астером и мы смотрели, а он говорил: "ЛаТойа, танцуй, тогда и я будут танцевать. Я делала первые движения, потом останавливалась, чтобы посмотреть, как скопировать остальные шаги. А Майкл просто начинал танцевать - каждое его движение было правильным.

Даже в детстве я знала, что Майкл был другим, особенным. Всем известно, у нас строгое воспитание, и мои братья (Джеки, 59, Тито, 56, Джермейн, 55, Марлон, 53 и Рэнди, 48) пели и танцевали в юном возрасте. Но 6-летний Майкл придумывал нам движения, он говорил своим старшим братьям, где стоять, как двигаться и даже, что им одеть на выступление."

В 1977 году ЛаТойя сопровождала 19-летнего Майкла в Нью-Йорке, когда он снимался в "The Wiz", где у него была роль Пугала.
"Это было наше большое совместное приключение. Мы были как дети, попавшие в Нью-Йорк, у которых никогда раньше не было такой свободы. Мы были так близки", - вспоминает она.
"Он работал, а потом мы ходили по магазинам. Мы покупали одежду, много мужских костюмов и шляп, затем возвращались, ставили песни Кенни Роджерса и одевались. Майкл любил, когда мы одевались в одинаковую одежду - мы стояли перед зеркалом и смеялись.

Люди не понимают, что у Майкла было удивительное чувство юмора. Ему нравилось, когда мы выходили на улицу и встречали его фэнов. Он любил играть с ними в "кошки-мышки". Это было задолго до появления мобильных телефонов, но сотни поклонников узнавали его местонахождение. Он любил их. Он любил бегать от них по городу. Для него это было весело.
Он никогда не сворачивал с пути. Майкл всегда был очень духовным. У него была внутренняя доброта и доверчивость, что делало его таким красивым, но в то же время уязвимым для тех людей, которые хотели этим воспользоваться."

Однако, позже отношения Майкла и ЛаТойи приняли драматический оборот. После их строгого воспитания, как Свидетелей Иеговы, в 1989 году она потрясла семью, снявшись для возрасте 32 лет для "Playboy" и женитьбой на своём менеджере Джеке Гордоне.
Когда Майкла впервые обвнили в совращении малолетних в 1993 году, ЛаТойа появилась на пресс-конференции и осудила своего брата. Позже, она рассказала, что была запугана Гордоном, который угрожал убить её и Майкла, запер ей в комнате и избил. Через четыре года ЛаТойа вернулась домой.

"Самое удивительное в Майкле, что он никогда не держал зла на меня. Я помню, когда я убежала из того ада, где меня избивали, пользовались мной, контролировали, заставляли говорить ужасные вещи о Майкле, в которые я ни капли не верю, он протянул руки и просто обнял меня. Я плакала и твердила: "Мне очень жаль, мне очень жаль". Он просто крепко обнял меня и сказал: "Я твой брат, я всегда знал, что ты не говорила этих слов". Я сказала, что люблю его, а он посмотрел мне в глаза и сказал: "Я всегда буду любить тебя больше".

ЛаТойя говорит, что больше всего относительно Майкла она сожалеет о том, что он так и не научился общаться с реальными людьми.
"Майкл никогда по-настоящему не ходил на свидания," - говорит она. "Он всегда говорил мне, что никогда не женится, пока ему не будет 40, потому что он очень многого хотел достичь. Любовью его жизни всегда были его музыка, его семья и его дети".

Несмотря на это, в возрасте 35 лет Майкл женился на Лиса Марии Пресли в 1994 году и в возрасте 38 - на Дебби Роу в 1996 году. ЛаТойя говорит, что он никогда не влюблялся.
"Самое трудное для Джексонов - это чувство изоляции от нормальной жизни. Я очень трудно боролась против этого. Причина, по которой я пошла в реалити-шоу "Большой брат со звездой" то, что я хотела быть с людьми, с которыми в обычной жизни я бы вряд ли встретилась.
"Майкл был восхищён, когда я пошла в "Большой брат". Мы даже говорили о его появлении в шоу, в качестве большого сюрприза. Ему понравилась идея, но в то же время, она привела его в ужас, поскольку став знаменитым, как Майкл, вы становитесь очень пугливым. У него не было ни одного дня в жизни, в который он бы не был знаменитостью."

Несмотря на свои проблемы, ЛаТойя остаётся женщиной, ближайшей к Майклу - его любимой старшей сестрой. Она была в больнице в день, когда он умер, она подписала свидетельство о смерти и сейчас она посвящает себя борьбе против доктора Конрада Мюррея.
"Есть адвокаты, следователи, много людей работает над делом. Это занимает много времени, но всё ещё продолжается. Я искренне верю, что Майкл умер, потому что вокруг него были люди, которые желали этого.

Он находится под контролем, контролировали его разум. Люди, которые окружали его в последний год, стремились отделить от него семью, чтобы мы не могли до него добраться. Существует очень много непонятного в его смерти. Я становлюсь очень рассерженной, когда думаю о его последних часах. Мой брат был окружен очень плохими людьми перед своей смертью. Это разбивает моё сердце, потому что я была в такой же ситуации в свой жизни, и Майкл был тем, кто помог мне пройти через это.
Уже сейчас многие люди вокруг меня говорят, чтобы я закончила эту борьбу, но я не закончу. Я буду продолжать, независимо от того, что будет происходить. Я делаю это ради Майкла.
Столько раз я смотрю на небо и ожидаю Его появления. Чтобы произошло что-то удивительное и чудесное, чтобы показать нам, что он здесь."

ЛаТойя призналась, что она до сих пор не может смотреть на фотографии брата или слушать многие из его песен.
"Это слишком больно. Бывают дни, когда мне даже не хочется смотреть на своё лицо в зеркале, потому что я так на него похожа".
Сходство между братом и сестрой поразительно - хотя ЛаТойя отрицает, что она делала пластическую операцию, просто намекнула: "Я думаю, что если человек насчастлив, и может изменить то, что его не устраивает - это нормально ".

Кроме того, она беспокоится о троих детях Майкла.
"В дни после смерти Майкла они были так уязвимы, как цветочки, одиноко стоящие в поле", - говорит она. "Было очень много моментов, когда я чувствовала, что собираюсь расклеиться, но я смотрела на детей, и это делало меня сильной.
Они - подарок для своего отца. Я всегда улыбаюсь, когда я вспоминаю его с детьми. Я приходила в дом и слышала классику. Майкл не слушал поп-музыку. В его доме вы могли бы услышать симфонии Моцарта, а не "Thriller".
Он очень хорошо понимал, что должен был быть и отцом, и матерью своим детям, и он был очень чувствителен. Как отец, он был невероятен. Он играл со своими детьми, но он был также очень строг. Они не смотрели телевизор и в его доме не было никакого доступа в Интернет, потому что он всегда говорил, что он не хотел, чтобы они его дети больны миром, в котором мы живём.

Как брат, он был невероятно чутким. Каждый раз, когда я была в депрессии, он посылал мне журналы про моду или неожиданно приезжал и просто сидел со мной и говорил, или мы вмеcте смотрели "The Three Stooges". Однажды он позвонил мне и сказал: "Ты любишь Фрэнка Синатру, не так ли? Через час он приехал с огромной фотографией Фрэнка с его автографом для меня," - вспоминает она.

"Майкл пошел через многое. Во многих отношениях он был слишком хорош для этого мира. Он был, как ребенок во взрослом теле, и его дети были для него всем.
Удивительно видеть, как дети хорошо чувствуют себя сейчас. Моя мама делает потрясающую работу. В доме много смеха и так много фотографий Майкла повсюду.
Мне жаль маму, потому что когда умер Майкл, часть её ушла вместе с ним. Она изменилась, но я знаю, что она находит утешение в уходе за его детьми.
Я также знаю, Майкл хотел, чтобы они были счастливы и все мы, как семья, собрались вместе, чтобы сделать этих троих ребят нашим приоритетом".

Чтобы отметить годовщину его смерти, ЛаТойя говорит, что семья планирует соединиться и провести этот день, делая некоторые любимые вещи Майкла.
"Мы хотим отпраздновать жизнь Майкла, его прекрасную личность, его невероятный талант и его прекрасный дух. Может быть, мы будем смотреть старые фильмы, играть музыку и устроим вечеринку.
Одна вещь несомненна - Майкл будет с нами. В этот день Майкл будет там."

http://www.newsoftheworld.co.uk/news....ya.html

Вообще - то Муз-твешники сами не правильно перевели, она сказала : умышленное убийство.

Добавлено (22.06.2010, 21:30)
---------------------------------------------

О каком закидоне идет речь?
В прессе сказали что Ла Тойя с детства окружена роскошью?!?!?! Это какой роскошью - отец крановщик на заводе, а мать на инвалидности? И жили они все как селедки в бочке... А вы думаете, нормально если 2 звезды будут в одной гримерке перед зеркалом толкаться....где моё платье?! где моя помада!? Конечно, ни одному уважающему себя человеку это не понравится.

Добавлено (22.06.2010, 21:45)
---------------------------------------------

Вы в курсе что эти строки говорил бывший, ныне умерший муж Ла Тойи? По - моему это из его книги. Еще он сказал что Майкл был приверженец секты Вуду
А биографы Гордона отмечают, что он входил во многие мафиозные группировки Лос - Анджелеса и даже косвенно был причастен к импичменту Билла Клинтона. Вы в курсе, что Гордон угрожал Ла Тойе, что он найдет людей, чтоб убить Дженет и Майкла?
Подумайте на досуге, прежде чем утверждать нелепость.