| Главная » Тексты » Раздел участников JustMJ.ru » Рассказы на тему: Майкл Джексон |
| Воспоминания английского гитариста о встрече с Майклом Джексоном в студии. В мае 1987 года я оказался в Лос Анджелесе. Меня отправили в одно из этих довольно нелепых турне, которые так обожают издатели. Тебе, как автору, которому случилось вдруг написать песню для ставшего популярным альбома, выпадает шанс вкусить славы и вот, издатели уже отправляют тебя в путешествие через Атлантику. Оказавшись по ту сторону океана, ты вынужден прилагать все усилия и писать песни в сотрудничестве с уверенными в себе, помешанными на карьере американцами, которые умудряются написать по дюжине песен каждый день еще до обеда. В общем, во время моего пребывания там я остановился у приятеля по имени Ларри Уильямс. Ларри не только прекрасный саксофонист, но и клавишник высочайшего класса. Мы познакомились в 83 году, когда я работал над сольным альбомом для Стифф Рекордз. Продюсер альбома предложил использовать в паре треков звук рожка и сказал, что единственное место, где можно записать рожок, - в Штатах и что единственный человек, которому можно поручить эту работу это Джерри Хэй и Seawind Horns. Для тех, кто не в курсе, - они принимали участие в записи всех альбомов Куинси Джонса, включая альбомы Майкла Джексона. Вы можете поклясться жизнью, что практически каждый быстрый и плотный звук рожка, который можно услышать на американских пластинках 80х годов это работа Джерри и его ребят. В входе работы над теми записями я особенно сблизился с Ларри и с тех пор мы оставались друзьями. Наряду с попытками поработать в качестве соавтора, я должен был сыграть партию на гитаре для альбома Ларри, который он записывал для лейбла R.C.A. Однажды он сказал, что Джерри и его команда будут записываться в выходные и почему бы мне не заехать, раз я не видел их уже год или около того. Я сказал, что это было бы здорово и мы договорились встретиться в Westlake Audio в субботу. Я приехал в Westlake и припарковал арендованную машину. Мне показалось странным, что на студии столько секьюрити. Как правило, студии звукозаписи это безликие здания, которые не сильно интересуют фанатов. Обычно можно беспрепятственно войти внутрь, но тот день был исключением. «Вы кто?», довольно резко спросили меня у стойки регистрации на входе. Я объяснил, что я друг Ларри и приехал по его просьбе. Через несколько минут Ларри сам пришел за мной. Пока мы шли по слабо освещенному коридору к аппаратной, я заметил высокую, очень худую, не говорю уже – бледную - фигуру Майкла Джексона. «Майкл, это мой друг из Англии». «А, привет», - ответил Майкл своим теперь уже фирменным, «невесомым» фальцетом. Признаться, я был слегка в шоке. Не то что бы я был большим фанатом Майкла Джексона, но все-таки нельзя не осознавать, что ты стоишь не просто перед очень знаменитым и самым узнаваемым артистом, но перед тем, кого вряд ли встретишь нос к носу в супермаркете или в другом подобном месте. Он, если хотите, это музыкальный Говард Хьюз нашего времени. Обменявшись с Майклом краткими приветствиями, я последовал за Ларри в аппаратную, где он представил меня Брюсу Суидену и Куинси Джонсу. Поскольку я был другом Ларри, музыкантом и собирался вскоре играть для его альбома, меня окружили уважением и почетом, которых я на самом деле не заслуживал. Эти люди думали, что Ларри почти гений и сделали довольно глупый вывод, что гитарист, который собирается играть у него на пластинке, должен быть артистом того же ранга. Так или иначе, они разговаривали со мной в непринужденной, дружеской манере, чего не стали бы делать, окажись я, к примеру, зятем Ларри, который зашел поболтаться в студии в выходной. Они работали над музыкой, которая должна была стать альбомом Bad. Звук заглавной композиции альбома, гремящий из больших динамиков в студии, несомненно, впечатлял. «Звучит здорово», - сказал я, обращаясь к Куинси. «А как же иначе?», - прозвучал вполне логичный ответ. Он стал объяснять, что, учитывая неограниченный бюджет и возможность работать с лучшими музыкантами мира, было бы крайне странно, если бы музыка не производила сильного впечатления. Довольно неожиданно он продолжил следующими словами: «Тебе стоило бы послушать, в каком виде это все попадает в студию». Дальше последовали истории о том, что демо-версии песен чаще всего представляют собой только один такт ударных и напетую вокальную партию. Честно говоря, это меня слегка обнадежило. Майкл тихо проскользнул в комнату, когда музыканты, играющие на рожках, начали готовиться к записи. Он стоял, прислонившись к стене, и почти не двигался. Единственными словами, которые он произносил время от времени, были такие: «Ребята, вы классные», что, конечно, было правдой. В течение дня Майкл временами выдавал мнение по тому или иному поводу, но обращался со всеми с неизменным, огромным, почти старомодным уважением. Его манера поведения резко менялась, как только он выходил из комнаты в коридор поиграть в дурацкие детские игры с группой мальчишек от 9 до 12 лет. Это было за несколько лет до того, как Джордан Чендлер и ему подобные стали выдвигать против него бездоказательные обвинения. Хотя в тот момент его поведение и показалось мне странным, я не увидел ничего такого, что заставило бы меня сделать грязные выводы в духе бульварной прессы. Он просто выглядел расслабленным и свободным в компании этих мальчишек и, наоборот, ему было неуютно рядом с любым, кому перевалило за 25. Seawind Horns отыграли несколько впечатляющих фрагментов, включая очень сложную, стремительную, почти фантастическую импровизацию для Speed Demon (большая часть этого куска оказалась вырезанной из финальной версии песни). Пока они занимались своим делом, а день на дворе клонился к вечеру, аппаратная начала наполняться членами семей и друзьями, которые заскочили в студию, чтобы взглянуть одним глазком на самого знаменитого из (слово в виде значков.. возможно, asses ))) тех, кого можно было застать в студии в тот день. Реакция Джексона на происходящее была, прежде всего, такой – нужно погасить свет. К концу процессии посетителей свет в студии едва горел, а он сидел в кресле, которое стояло в дверях помещения, где хранилась пленка, расположенном в задней части аппаратной. Никто бы его там и не заметил. Наконец, праздношатающиеся исчезли. Заметно было, что Майкл вздохнул с облегчением, свет опять включили, и он вернулся в аппаратную ко всем остальным. Я читал какой-то технический журнал, когда услышал похожий на голос Микки Мауса живой голос Майкла: «Ух ты, мне нравятся твои ботинки!» На мне были надеты нелепые замшевые туфли с острыми носами. В конце концов, это был 1987 год и я сидел в студии в Лос Анджелесе, а не в пабе у себя дома. В то же время, я не мог до конца поверить, что, наверное, самый знаменитый человек на свете пытался начать со мной неформальный разговор. «Прошу прощения?», - промямлил я. «Я говорю, ботинки твои мне нравятся». «Ааа, ммм, спасибо», - я чувствовал себя идиотом, но это было еще не самое худшее. «Как вы их там называете?» Это уже была не просто проходная фраза, а настоящий диалог. «Как мы их называем? Мы их зовем winkle pickers». На самом деле они, должно быть, назывались «оксфордские замшевые мужские туфли, артикул 45643», но так называл их мой отец, и это название первым пришло на ум. Майкл прикрыл рот рукой и начал смеяться, довольно громко. Это был немножко странный, звонкий смех. Так мог бы смеяться 11-летний мальчишка, чей друг вдруг пукнул в кабинете директора школы. Честно говоря, я немного растерялся. Я в лучшей студии Лос Анджелеса, в гостях у Куинси Джонса, одного из ведущих музыкантов, болтаю с Майклом Джексоном, он спрашивает меня, как называются ботинки, которые ему так понравились, я отвечаю и он вдруг начинает смеяться надо мной как ненормальный. В состоянии паники я вдруг сообразил, что winkle это американское детское название мужских гениталий. О Господи, Боже мой!! Вам знакомо ощущение, когда ваш мозг и речевой аппарат вдруг, ни с того, ни с сего, начинают работать независимо друг от друга? Ваши губы произносят одно, в то время как мозг кричит: «Да заткнись же, наконец, ты, придурок!» Но два эти механизма отказываются работать сообща, и вы ничего не можете с этим поделать. Я оказался именно в такой ситуации. «Ну, знаешь… мммм… в Англии… это слово означает… маленького моллюска…. Его нужно..мммм… вытаскивать булавкой или чем-то таким и…» Примите во внимание, что весь этот невнятный бред сопровождался жестикуляцией. Движения руками были явно бесполезны, так как я пытался одной рукой изобразить моллюска, а указательный палец использовал как булавку. Наконец, мой мозг состыковался с языком, а слова иссякли. И наступила тишина. Майкл перестал смеяться, а все обитатели комнаты, казалось, уставились на меня со смесью сочувствия и недоумения. Я сделал вид, что продолжаю читать журнал и попытался убедить себя, что никто ничего не заметил. В общем, вот и все. Так завершилась моя глубокомысленная беседа с Майклом Джексоном. На протяжении десяти секунд я произнес слово winkle несколько раз не по своей вине, а потом продолжил делать из себя посмешище своими словами и внешним видом. К тому моменту Куинси Джонс, должно быть, решил, что я потрясающий музыкант, если Ларри собирается терпеть такого идиота, как я. Молчание длилось, по моим ощущениям, месяцев восемнадцать. А потом, как по волшебству, Майкл произнес: «А где ты их купил?» «Извини?» «Ну, эти Winkle pickers, где ты их купил?» Знаете, с той же интенсивностью, с которой я в первый раз запаниковал и выставил себя еще большим недоумком, чем мог бы, я решил на этот раз вести себя совершенно противоположным образом. Я преисполнился чувством чрезвычайной уверенности в себе. Это была уже не просто дружелюбная болтовня – теперь мы с Майклом были приятелями. Пока мы говорим об обуви, но, вероятно, завтра он будет спрашивать моего совета о множестве других вещей. «О, где я их покупаю? В Лондоне. Да, в Лондоне, в магазине, который называется Shelly’s. Знаешь такой?» «Хм, нет». «Ну, ты же был в Лондоне, так? Ну конечно, был». «Ну да». Эй, Майкл, помолчи, не перебивай. Меня понесло. Разница в том, что на этот раз мой мозг и язык работают сообща. Они вместе жмут на педаль газа и остановить их нет никакой возможности. Я уже почти готов спросить Майкла, где он собирается встречать Рождество. «Ну, у них на Оксфорд стрит большой филиал. Знаешь Оксфорд стрит?» «Оксфорд стрит? Дай подумать». «Да ты помнишь, ты был там в этом большом магазине игрушек. Как его? Hamleys». «Да, да, Hamleys, точно». «Ну вот. Он на Риджент стрит, а Оксфорд стрит сразу за углом». Народ в аппаратной прервал работу и начал прислушиваться к моей излишне самоуверенной, но бестолковой болтовне. Вероятно, они почувствовали, что скоро я скажу невероятную глупость. Если так, то им не пришлось долго ждать. «Тебе там понравится. У них там полно разных моделей и, знаешь – (вот оно!) – Вот еще что, Майкл, ОНИ НЕДОРОГО СТОЯТ». Источник: http://june9.livejournal.com/40822.html#cutid1 | |
| Раздел участников JustMJ.ru » Рассказы на тему: Майкл Джексон | |
0.0
(0) |  3523 |  0
| Добавил:
Galoshka
| |
Похожие материалы
|
| Всего комментариев: 0 | |
