| Galoshka | Дата: Вторник, 08-05-2012, 12:25 | Сообщение # 2 | |
 |
| I Love You More |
Репутация: |
Награды: |
Сообщения: 10757 |
Из: Ростов-на-Дону |
 |
| 
Содержание
Уинстон Смит живет в Лондоне 1984 года, в эпоху английского социализма, который называется АНГСОЦ. Страна (сверхдержава), которая называет себя Океания, ведет непрекращающиеся войны то с Евразией, то с Остазией (двумя другими сверхдержавами), причем, ведя войну с одной из сторон, всегда является союзником другой.
Вся жизнь Океании подчиняется руководству партии, во главе которой стоит Старший Брат, от его имени издаются приказы, плакаты с его лицом развешены по всему городу. Жизнь утопического Лондона 1984 года и всей Океании в целом ужасна, она подчинена конструктивному упрощению, упрощается язык (Новояз), который несет в себе самые простейшие конструкции слов, призванных сузить сознание человека и тем самым лишить любого жителя страны индивидуальности, инакомыслия и свободы. В Океании существует один лозунг, по принципу которого и живут люди:
Война- это мир
Свобода - это рабство
Незнание - сила
В государстве так же существует низшее общество, так называемые пролы, они приравниваются к животным, и по отношению к ним существует партийный лозунг:
"Пролы и животные свободны"
Жизнь Уинстона Смита проходит только на работе и дома, правда узаконены еще развлечения, но Уинстон не хочет подобных развлечений, он видит и чувствует, что общество вокруг него неправильное, а жизнь скучна, голодна и мрачна. По его воспоминаниям, он постоянно хочет есть, вся его жизнь, это постоянное недоедание и контроль себя. Контролировать приходится из-за телекрана (некоего аппарата, похожего на мутное зеркало), этот аппарат вещал в обе стороны, и человеку и от него, и за человеком в доме или на работе которого установлен телекран могли постоянно наблюдать. Карающий орган Океании назывался полицией Мысли, слежка производилась спонтанно и могла начаться в любой момент, и тогда, любое выражение мысли, даже подергивание глаза - объявлялось ересью и каралось очень жестоко. Работал Уинстон Смит в министерстве Правды (на новоязе Миниправ), жил в доме Правды. Министерство Правды было огромным, ему подстать в городе было еще три здания. Итак, в Лондоне были: министерство правды - ведавшее информацией, министерство образования - досуг и искусство, министерство мира - ведавшее войной, министерство любви (оно внушало страх, в здании этого министерства отсутствовали окна и по слухам там пытали людей) - оно отвечало за охрану и порядок, и министерство изобилия, отвечавшее за экономику. На новоязе, названия этих министерств звучали так: миниправ, минимир, минлюб и минизо.
Уинстон Смит оказался инакомыслящим, его волновало то, что жизнь в Лондоне скудная и голодная, что нельзя высказывать своих идей и мыслей, нельзя даже показывать, что ты не доволен. Он купил себе дневник (за одно только это могли казнить), и начал его вести, записывая туда самые яркие воспоминания, моменты своей жизни, даже отрывки кинокартин, которые просмотрел (кстати, кино изобиловало реалистической жестокостью). Писал Уинстон свой дневник в глубокой нише, которая, по странному стечению обстоятельств или по недосмотру спецслужб была скрыта от всевидящего ока телекрана.
Дети Океании воспитывались в жесткой военной форме, организация их называлась "разведчики", это объединение воспитывало в детях агрессию и ненависть к врагам. Уинстон сталкивается с жестокостью детей, когда приходит к соседям, чтобы починить водопровод. Мальчик, обвиняет Уинстона в шпионаже и пособничестве Евразии (игра с жестокими глазами, глаза мальчика серьезные и не по-детски жестокие), в довершение всего мальчик выстреливает в Уинстона из рогатки. Позже отец этого мальчика, расскажет, как его второй ребенок - девочка семи лет отроду выследила в лесу человека и сдала его властям, обосновывая свои подозрения незнакомыми на ее взгляд ботинками. Детям внушают злобу и подозрительность, и они, не задумываясь, сдадут и мать, и отца, если вдруг заподозрят в них инакомыслие.
Молодежь Океании входит в молодежный атиполовой союз, как символ союза и девственности, вокруг талии молодые люди носят красные кушаки. Партия забивала в людях все человеческое, отвергая идею эротического и свободного. Брак утверждался только с партийного согласия, и не дай бог, чтобы в паре была симпатия, такая пара ни за что бы не получила согласие на брак. Уинстон был женат, но заторможенность жены, которая, даже обнимая, отталкивала его, не дали ему, как следует насладиться жизнью, в скорости он уже не хотел ночей, в которые его жена старалась заполучить ребенка и ничего более, на близость она смотрела как на омерзительный, необходимый акт брака. Когда детей не последовало, Кэтрин, так звали его жену, покинула Уинстона, чем не огорчила последнего. Уинстон иногда похаживал к женщинам легкого поведения, (это не запрещалось, но могло караться), о чем он записал в дневнике, последней его женщиной была страшная старуха, (перерывы в актах были так велики, иногда доходили до нескольких лет), и как не было ему мерзко и противно, Уинстон довел дело до конца, не смотря на отвращение. Между партийными сексуальной связи быть не могло, поэтому женщины доступные для секса были только из числа низшего сословия, у пролов, ведь существовало такое мнение, чем больше унижения, тем лучше.
В своем отделе Уинстон изменяет заметки в газетах, в Океании принято изменять прошлое. Например, сказал что-то Старший Брат про войну, мол, победа близка и скоро будет перелом на одном из фронтов, а будущее показало обратную картину, все статьи в газетах с этим интервью меняются, старые газеты изымаются и уничтожаются, а на их место подшиваются новые газеты с совершенно измененной информацией. Информация искажается так же и одномоментно в течение суток. Например: вчера объявили, что сокращают пайку шоколада с 30 граммов до 20-ти, а сегодня уже говорят, что увеличили пайку до 20-ти граммов, в связи с чем, призывают радоваться "нашей новой жизни".
Естественно все учебники переписаны, история подправлена и искажена в угоду правящей партии.
Уинстону трудно сдерживать свои эмоции, трудно жить в мире, где люди верят всему, что произносит телекран, он вместе со всеми ходит на двухминутные сеансы Ненависти, где показывают опального, бывшего соратника Старшего Брата, Голдстейна, к которому прививали ненависть. Голдстейн, как считалось, ушел в подполье, или уехал в другую страну, где руководил сопротивлением, которое называли Братство.
Уинстон и раньше знал, что история и прошлое переписывается, но однажды он получил прямое доказательство. В середине шестидесятых, когда были почти полностью истреблены истинные вожди революции, и остался только Старший Брат, а Голдстейн бежал и скрывался, одними из последних пострадали трое, стоявшие у истоков революции, они признали свою вину и были отпущены, потом снова арестованы по обвинению в шпионаже и казнены. Через год после этого события в руки Уинстону попал обрывок газеты, в котором он увидел фото всех троих "предателей", которые были на каком-то партийном торжестве в Нью-Йорке, а датировано фото было как раз тем днем, когда все трое показали на себя, что в это время были в Евразии, и выдавали секреты Океании врагам своего государства. Уинстон уничтожил обрывок газеты, о чем потом сожалел, но понимал, что никогда не смог бы ничего доказать.
Он и так рисковал своей жизнью, когда взялся вести дневник, сначала не зная, что писать в нем, потом записывая все подряд. Однажды он переписал из детского учебника по истории одну главу о прошлой жизни, а потом решил пойти в район, где обитали пролы, и там встретил старика, думая, что старик сможет рассказать, как было дело, рискуя еще больше, чем, ведя дневник, Уинстон решается заговорить со стариком и заставить его вспомнить и рассказать о прошлой жизни.
Воспоминания старика разрозненны, и снабжены ненужными мелкими подробностями, которые раздражают Уинстона и не дают никакого представления о дореволюционной лондонской жизни. Ничего существенного старик не сказал, он помнил мелкие детали, не замечая больших, он не мог сопоставить время прошлого с настоящим, и не принес никакой полезной информации.
Уинстон ушел из бара, оставив старика, и невольно попал на ту улицу, где была лавка старьевщика (антиквара), именно там он покупал тетрадь для своего дневника. Старьевщик посетовал, что очень мало вещей осталось, и продавать нечего, хотя лавка была завалена разным хламом, который не представлял никакой ценности. Уинстон выбрал стеклянную полусферу с розовым кораллом внутри, ему понравилось стекло, такое мягкое и похожее на воду. Стоило пресс-папье всего 4 доллара, хотя, как понял Уинстон, его можно было сторговать и дешевле. Продавец пригласил Уинстона к себе на второй этаж и там показал гравюру на металле. Уинстон смутно вспоминал, что-то знакомое, именно комната, навевала воспоминания (как будто пахнуло прошлым, давно забытым уютом и теплом камина), он даже подумал снять эту комнату на время, но отогнал мысли. Гравюру он не купил. Потеряв осторожность, Уинстон вышел из лавки, не оглядевшись, просто выглянув в окно. В конце улицы с ужасом Уинстон обнаружил человека в синем комбинезоне (именно в таких и ходили партийцы), это был женщина, которая, как думал Уинстон следит за ним, чтобы сдать полиции мыслей. Холодный пот прошиб Уинстона, а живот схватило и уже до дома не отпускало, он ошибся улицей и пошел в противоположную сторону, он даже хотел догнать женщину и убить ее, но апатия, напавшая на него, не позволила Уинстону ничего. Домой он вернулся очень поздно, решив, что за ним придут ночью (забирали всегда только ночью), Уинстон даже подумал покончить жизнь самоубийством, но вялость во всем теле не подвигла его к действию.
Уинстон подозревал женщину, но проникся доверием к одному партийцу, который состоял во внутренней партии, О'Брайену (сам Уинстон состоял во внешней партии, внутренняя партия считалась элитой общества), как показалось Уинстону, О'Брайен так же как и он, не разделял всеобщего восхищения действиями партии, и увидел он это во взгляде, брошенном О'Брайеном на Уинстона, в жестах и потом долго сомневался, а не показалось ли ему, не придумал ли, не увидел ли то, что хотел увидеть.
Прошло несколько дней, и вот в коридоре Уинстон встретил женщину, которая якобы следила за ним, она шла навстречу, ее рука была не перевязи, Уинстон подумал, что она сломала руку, когда поправляла калейдоскоп, (женщина работала в литературном отделе - теперь романы и повести писали машины, а люди были просто обслугой при них), такое случалось часто. Женщина споткнулась и упала, охнув, Уинстон поспешил на помощь, хотя всеми фибрами души ненавидел эту шпионку. Женщина, когда Уинстон помогал ей подняться, что-то всунула в его ладонь. Еле дождавшись, когда сможет прочитать записку, Уинстон сначала зашел в туалет, а потом вернулся на свое рабочее место, где положил записку к остальным бумагам. Сначала он закончил нудную работу с цифрами, дав времени немного пройти, а сердцу успокоиться. Через некоторое время Уинстон пододвинул бумаги и смог прочитать записку, а в ней было написано три простых слова: "Я вас люблю". Как не хотел Уинстон привлекать к себе внимания, но все-таки перечитал записку еще раз, прежде чем отправить ее в гнездо памяти (так назывался утилизатор бумаг).
Они стали встречаться, Джулия, так звали девушку, оказалась знатоком предместий Лондона, она сама разрабатывала планы встреч и назначала потаенные места, где, возможно, не было микрофонов. То это была лесная полянка, то часовня, но встречи были так редки, что Уинстон решился снять комнату у старьевщика.
Сильно рискуя, любовники начали встречаться в бедном квартале пролов. Джулия приносила настоящий кофе, взамен суррогатному, который назывался "Победа", приносила настоящий сахар, вместо сахарина, настоящий хлеб и даже баночку джема, а еще настоящий чай. Любовь их была безудержной, и вместе с тем, отчаянной - они каждый раз ожидали ареста и казни, но никогда не надеялись на то, что могут быть вместе всегда, даже мысли не допускали о том, что можно сбежать и быть свободными и счастливыми. Комнатка старьевщика казалась им убежищем, в котором ничего с ними не может случиться, правда, в ней было полно крыс и оказалось, что Уинстон их панически боится, а кровать кишела клопами, но ни что из этого не могло смутить влюбленных. Джулия даже принесла косметику и красилась для Уинстона, а так же пообещала достать платье. Она ненавидела все, что связано с партией, но не верила в тайные общества, считала, что таким образом систему не победить, да, и не считала нужным вообще с ней бороться, она принимала партию как должное, но, в то же время, протестовала против некоторых рамок и ограничений, как любой, в ее возрасте, бунтует против системы.
Партия готовилась к "Неделе ненависти", в Лондоне падали ракеты, уничтожая людей, в городе появились плакаты с изображением солдата евразийской армии, бомбардировки резко участились, и падать стали в самые оживленные кварталы, а однажды даже на пустырь, который был отдан под детскую площадку - погибло множество детей. В городе возросло недовольство к врагу, плакаты с изображением вражеского солдата срывались и уничтожались, у пролов поднялся патриотический дух, стали возникать стихийные митинги.
Уинстон решил рассказать Джулии об истории с газетной заметкой, но она не поняла возмущений своего любовника и не разделила их. Уинстон назвал Джулию "Бунтовщицей ниже пояса", чем очень рассмешил и обрадовал ее, она даже в восторге обняла Уинстона. Джулию мало волновала общая идея борьбы, и она не заботилась о следующих поколениях, девушку больше заботили категории "здесь" и "сейчас".
Свершилось, наконец-то на Унистона вышел сам О'Брайен, он встретился с Уинстоном в коридоре и предложил зайти к нему, О'Брайену, в гости за новым изданием словаря Новояза. Уинстон понял, что с ним связалось Братство, тайное сопротивление против партии. И от мысли, что надо будет встретиться с О'Брайеном у Уинстона появилось чувство, что он ступил в сырую могилу.
Однажды Уинстон проснулся в слезах, ему снилась мать, он вспомнил свое детство, которое было отнюдь не радужным. Уинстон был весьма капризным и эгоистичным ребенком, он отнимал последние крохи еды у матери и у младшей сестры, сестра все время болела и вскоре стала угасать. Уинстон вспомнил, как отнял у сестры ее долю шоколада и сбежал из дома, когда шоколад был съеден, а раскаяние и стыд, переполнявшие Уинстона пригнали его домой, он не обнаружил ни сестры, ни матери - как думал Уинстон, их забрали полицейские мысли и уничтожили. Уинстон рассказал сон Джулии, но живого отклика не обнаружил, ей было все равно. Уинстон начинает что-то понимать, он предлагает Джулии не сдавать друг друга в мыслях, в любви. Он понимает, что признание из них выбьют, и в этом сомневаться не приходится, но в чувствах предать их не заставят. Уинстон вдруг определяет четкую цель - остаться не живым, а человеком, не предать своих чувств.
Наконец удалось прийти к О'Брайену, вместе с Уинстоном пришла и Джулия, дверь им открыл слуга, такая привилегия, иметь слуг, была у всех членов внутренней партии. О'Брайен выключил телекран, чем шокировал и Уинстона, и Джулию. О'Брайен предложил Уинстону самому поведать, зачем же он пришел сюда, Уинстон рассказал, что хочет быть врагом Партии, при разговоре присутствовал и слуга О'Брайена, Мартин. Они поговорили о том, что делает Братство, как оно живет. Оказалось, что ни один из членов сопротивления не знает полного списка состоящих в Братстве, потому что списка братства нет, есть отдельные члены сопротивления, которые изредка встречаются друг с другом, и в итоге, каждый из Братства знает не более четырех человек. О'Брайен угостил гостей вином, рассказал, что во имя движения придется делать иногда и очень страшные вещи (такие как, изменение внешности, ампутация одной из конечностей, вечная работа на заводе, диверсии, вплоть до выплеснутой кислоты в лицо ребенку, заражение и растление молодого поколения), Уинстон и Джулия поклялись, что сделают их. На один пункт они только ответили, что не согласны, это когда О'Брайен сказал, что им придется разлучиться, и заговорщик разрешил им быть вместе. Так же он поведал им, что жизнь заговорщиков, это жизнь без результата, работа на новые, последующие поколения, и если кто-то из заговорщиков попадется в лапы полиции мыслей, то помощи ждать им будет неоткуда, братство не помогает своим членам, разве, что бритву передадут в камеру, да и то редко.
Телекран надо было включить ровно через полчаса, О'Брайен сначала отправил слугу, потом приказал уйти Джулии, а потом сказал Уинстону, что он получит книгу Голдстейна, в которой написана правда о Партии и ее устройстве, эту книгу следовало прочитать и знать, только тогда они с Джулией станут полноправными членами Братства. Договорились, что книгу ему передадут в портфеле, который Уинстон якобы уронит на улице (на самом деле, предполагалась, что в этот день он будет вовсе без портфеля). О'Брайен сказал, что они обязательно встретятся, а Уинстон ответил, что встретятся там, где не нет темноты. О'Брайен разрешил Уинстону задать еще один вопрос, и тот вдруг спросил о старом стихотворении, которое ему рассказывал старьевщик, но старик не помнил последние строчки, а О'Брайен знал все это стихотворение наизусть. На том и попрощались, и Уинстон покинул дом О'Брайена.
Неделя ненависти шла своим чередом, работы было много, потому что прямо в разгар митинга сменился ход войны, теперь Океания воевала с Остазией, а Евразия стала союзником - смена курса произошла мгновенно - оратор, который с трибуны вещал про войну с Евразией тут же перешел на сводки с фронтов Остазии, все плакаты с изображением воина-еврозийца были сорваны незамедлительно, транспаранты растоптаны - появление этих плакатов и транспарантов было тут же названо диверсией Остазии, и ненависть перекинулась на новых врагов. Именно на этой демонстрации в руку Уинстону сунули портфель с заветной книгой.
А министерство правды уничтожало все документы, статьи и информацию о войне с Евразией, теперь следовало помнить, что война с Остазией была всегда, а Евразийцы вечные союзники Океании. Люди из внешней партии работали круглые сутки, для них даже матрасы принесли и положили их в коридоры, шесть дней трудилось министерство правды над переделкой истории, наконец, людей отпустили по домам.
Уинстон так и не смог открыть книгу, чтобы почитать ее, поэтому он спешил к "Убежищу", в комнатку на втором этаже, чтобы скорее прикоснуться к заветной книге и прочесть ее.
Книга называлась: Эммануэль Голдстейн "Теория и практика олигархического коллективизма". Уинстон начал читать, первая глава книги называлась: Незнание - сила. Уинстон прочел совсем чуть-чуть, но потом перелистнул страницы и оказался в третьей главе - Война - это мир. В этой главе говорилось о том, как воюют три сверхдержавы, что всегда есть противостояние двух против одной, и никогда нет борьбы между всеми тремя. Войны уже ведутся не за землю и не за власть, но все-таки они такие же кровавые, как и войны прошлого. А основное население даже не замечает войны, лишь иногда, прилетающие снаряды, напоминают о том, что где-то идут бои, да агитация и мероприятия под названиями "Час ненависти", "неделя ненависти" не дают забывать о войне. Войны ведутся за Экваториальную Африку, или страны Ближнего Востока, за индонезийский архипелаг, и не за землю, а за рабочие руки борются сверхдержавы, за новых рабов, руками которых можно добывать полезные ископаемые, чтобы производить как можно больше оружия, чтобы захватывать новые территории и новые рабочие руки, чтобы производить больше оружия, и так до бесконечности. Сущность войны - уничтожение не только человеческих жизней, но и плодов человеческого труда. Людей, живущих в сверхдержавах, держат в состоянии постоянного голода, в нищете всеобщего благосостояния, без частной собственности и фактически без личных вещей. В книге сказано, что войне никогда не будет конца, потому что выгодно работать для фронта и для мифической победы, так проще держать людей в повиновении, а чтобы они выплескивали свои эмоции, то для этого проходят мероприятия ненависти. Автор называет войну сверхдержав - мошенничеством, похожим на схватки жвачных животных, чьи рога растут под таким углом, что не способны ранить соперника.
Уинстон не закончил читать, когда в комнатку пришла Джулия, и Уинстон решил читать вслух с самого начала, с первой главы.
В первой главе рассказывалось, как происходило становление Партии, и как она брала выбранный раз и навсегда курс, курс средних классов, которые не захотели отдавать власть в чьи-либо руки, как это бывало после революций. Они лишили людей всего, запретили личное и даже любовь, они превратили людей в зомби, и вели непрекращающиеся войны, которые съедали больше половины ресурсов и бюджета, они начали изменять прошлое, окружили все ложью, а так же создали министерства, которые сами по себе уже в названиях несли ложь. Министерство правды - занималось изменением прошлого, министерство любви - занималось пытками людей и т.д. И самое главное, Партия не поддерживала идеи о равенстве людей, считая эту идею тупиковой, поэтому в Океании, были четкие градации и неравенства. Общество четко делилось на три составляющих: внутренняя (зажиточная) и внешняя (средний класс) партии и пролы (бесправные, почти рабы).
Джулия давно спала, и Уинстон решил прекратить читать и сам заснул.
Проснулся он с ощущением, что спал долго, но оказалось, что спал он мало и он снова задремал, во дворе запела женщина, которая часто развешивала белье. Уинстон с Джулией проснулись и стали у окна, они обсуждали представительницу пролов, размышляя, красивая она или нет. Уинстон восхищался телом женщины, и сказал Джулии, что они должны сохранить живым разум, точно, так как пролы сохранили живыми свои тела, Уинстон назвал себя мертвецом, а потом и себя, и Джулию покойниками. Из стены ему вторил голос, повторивший фразу Уинстона. За гравюрой на стене висел телекран, их раскусили. Бесстрастный голос посоветовал не двигаться, и в комнатку из окон и двери полезли люди в черных комбинезонах. Кто-то разбил стеклянное пресс-папье, и маленький розовый коралл покатился к ногам Уинстона. В комнатку вошел старьевщик, но он преобразился, это теперь был не старик, его, прежде седые волосы, стали черными, простоватый говорок исчез, очков не было, он стал крупнее и выше, даже черты лица изменились, и выглядел он на тридцать пять лет. Когда бывший старьевщик заговорил, Уинстон понял, что именно его голос звучал из телекрана. Уинстон впервые видел сотрудника полиции мыслей.
Уинстон попал в министерство любви, сначала его не били и держали в общей камере с преступниками, у него постоянно болел живот. Потом его перевели в камеру-одиночку, где он должен был без движения сидеть на скамье, его не кормили, и постоянно хотелось есть. Через камеру, в которой сидел Уинстон, проходили некоторые заключенные, с которыми иногда даже можно было поговорить, потом из телекрана кричали, призывая к тишине, то же самое происходило, если кто-то начинал двигаться. Одним из сокамерников Уинстона оказался его сосед, он радовался тому, что его сдала дочурка, и хотел искупить вину перед Партией. Все боялись комнаты номер сто один, но никто не знал, что же в этой комнате такое.
Невозможно было определить, сколько прошло времени и, какое время суток на дворе, на каком этаже ты находишься, потому что в министерстве правды не было окон, не было часов, только страх и неизвестность. Сколько Уинстон провел в камере, он не знал, он просто тихо сидел на скамье, положив руки на колени, надеясь на то, что Братство перешлет ему бритву, но понимал, что никогда не вскроет себе вены. В один из моментов, дверь открылась, и на пороге камеры возник О'Брайен, Уинстон даже вскочил, думая, что полиция мысли поймала одного из главных заговорщиков, но О'Брайен, оказывается, работал в министерстве правды, с его появлением для Уинстона начался ад. Его пытали и кололи наркотиками, боль постоянная и непроходящая поселилась во всем его теле, Уинстон потерял чувство времени и ощущение реальности. Неважно было, сознается он или нет, его просто ломали, тупо и жестоко. Тюремщики довели его до исступленного состояния, заставляя молить о пощаде и даже плакать, в конце концов, у Уинстона остались только рот и рука, дающий показания и подписывающая все, что от него требуется, он оговорил себя, оговорил знакомых, и уже ничего не имело значения. Видения и реальность слилось воедино.
Однажды он очнулся в комнате, где лежал перехваченный ремнями так туго, что не мог пошевелиться, даже затылок его был закреплен. В комнату вошел О'Брайен, он объяснил Уинстону, что тот болен, серьезно и тяжело, что его пытаются вылечить. Он показал Уинстону газетную статью, которая однажды так потрясла Уинстона, О'Брайен уничтожил статью и сказал, что этой статьи не было. Потом он показал Уинстону четыре пальца на руке и приказал сказать, что тот видит пять пальцев, чтобы Уинстон не вздумал сопротивляться, его начали пытать током. Пленник уже не знал что говорить, и что думать, потому что, ему казалось, что даже мысли его читаются. Уинстон был готов сдаться, он пытался угодить О'Брайену, отвечать на его вопросы, с кем воюет Океания, и с кем она всегда воевала, если он отвечал неправильно, получал заряд тока. Уинстон знал, что рано или поздно его сломают, О'Брайен сказал ему, что как только он очистится, и будет верить во все, что говорит Партия, он будет казнен, но даже, если он выживет и проживет девяносто лет, он все равно никогда не будет свободным (эдакий овощ, которому ничего не надо). Уинстон спросил про Джулию и узнал, что она сдала его сразу же, О'Брайен говорил, что никогда не встречал настолько готового служить и сотрудничать с полицией мыслей человека.
К Уинстону подвели аппарат, и О'Брайен приказал выдать три тысячи, Уинстон съежился, но О'Брайен предупредил, что больно не будет. В голове произошел чудовищный взрыв, но больно не было, когда Уинстон пришел в себя, он почувствовал, что в голове есть пустота, будто бы кусок вынули, он помнил, кто он и где находится, но что-то существенное забылось. О'Брайен сказал, что это пройдет, Уинстон на какое-то мгновение действительно стал верить, что видит пять пальцев, но когда все прояснилось, их снова стало четыре. Уинстон помнил, что пустота в голове, в момент действия аппарата, заполнялась чуждой информацией, и верилось, что вранье это правда... Но все встало на свои места. О'Брайен разрешил Уинстону задавать вопросы, (он признался, что ему интересно общаться с Уинстоном), Уинстон спросил про большого брата и получил весьма уклончивый ответ, что тот существует, и будет существовать всегда, что он не может умереть. А вот про Братство О'Брайен не ответил, сказал лишь, что Уинстон никогда не узнает, существует ли братство.
Тогда Уинстон спросил про комнату сто один и что в ней делается, на что О'Брайен ответил, что Уинстон сам знает, что делается в этой комнате. После этого Уинстону сделали укол, и он уснул.
Уинстона долго ломали, пока наконец он не начал сдаваться, но все-таки он старался бороться до конца, и не предал Джулию, с этим даже согласился О'Брайен. Однажды он разговаривал с Уинстоном и предложил ему раздеться и посмотреться на себя в зеркало. Уинстон скинул комбинезон и подошел к зеркалу, в котором не узнал себя: на него смотрел древний и тощий старик, зубы его крошились, волосы выпадали клоками, вместо тела он увидел скелет, обтянутый кожей. О'Брайен подошел к Уинстону и выдрал клок волос, а потом точно так же легко выдернул зуб изо рта Уинстона. Он сказал, что если Уинстон и был человеком, то теперь он жалкое подобие человека. Уинстон начал одеваться, потом не совладал со своими чувствами и заплакал.
Прошло некоторое время, Уинстон отъелся, стал выглядеть лучше, начал заниматься физкультурой, ему вставили новые зубы, и здоровье его поправилось, заключенный министерства любви даже почти научился верить в преднамеренную ложь партии, но никак не мог полюбить старшего брата, как ни старался. Однажды, когда Уинстон ожидал, что его вот-вот должны расстрелять, он представил, что идет по чудесной Золотой стране, и ему было в ней хорошо, он шел по тропинке и вдруг начал звать Джулию, и тут же испугался минутной слабости, вся его тонко сплетенная игра была вмиг разрушена. В камеру вошел О'Брайен, он был недоволен и Уинстон сознался, что ненавидит старшего брата. О'Брайен приказал отвести его в комнату номер сто один.
Там Уинстона привязали к креслу, а на стол была поставлена клетка с крысами. О'Брайен знал о паническом страхе Уинстона перед этими серыми грызунами, даже знал о его кошмарных снах про крыс. Уинстон держался до последнего, но когда клетку поднесли к лицу, (она была оборудована таким приспособлением, что лицо плотно прилегало к клетке, открывались дверцы и крысы набрасывались на лицо приговоренного) и щелкнул один затвор, выпускающий крыс в средний отсек, Уинстон закричал, но видел и слышал все как бы со стороны, сверху, и он предал Джулию, он умолял, чтобы вместо него взяли Джулию, и пытали крысами, пусть ее, только бы не его. Дверцу клетки закрыли.
Уинстона выпустили и даже не следили за ним, его повысили на работе и стали больше платить, он был предоставлен себе самому и его богом стал джин, которому он служил постоянно. Однажды Уинстон встретился с Джулией, случайно на улице, подошел к ней, хотя и не хотел, он знал, что теперь за ними никто не следит, и они бы могли даже предаться любви, но этого не хотелось. Джулия сказала ему, что предала его, а он сказал ей, что предал ее. Джулия начала рассуждать на тему, что с человеком могут сделать так, что он захочет подставить другого человека, и Уинстон с ней согласился. Он отметил, что Джулия очень сильно огрубела, она раздалась в теле и ее талия стала жесткой. Джулия говорила о том, что после предательства начинаешь относиться по другому к тому человеку, которого предал, и, они поспешили разойтись, тем более что их разделила толпа, и Уинстон не стал этому мешать, он ушел, в свое кафе "под каштаном", где официанты всегда держали для него столик у стены, и знали, сколько джина он выпивает за вечер. Уинстон ждал вестей с фронта, Океания воевала с Евразией и она воевала с Евразией всегда, Уинстон боялся, что передадут сводку о поражении, но передали сводку о победе, и он возликовал вместе со всеми горожанами. Две слезы скатились по его щекам, и он мысленно вернулся в министерство Любви, в его ярко освещенные коридоры, где он, Уинстон, проходил обучение, и теперь, вдруг, сидя в кафе и слушая сводку, Уинстон понял, что абсолютно счастлив, ибо борьба закончилась, он одержал над собой победу - он любил Старшего брата.
|
|
